Глава XIX. НАЦИОНАЛЬНЫЕ «КОММУНИЗМЫ»

Как вы понимаете, уважаемый читатель, в соответствии с социальной механикой «построению коммунизма в СССР» должно было предшествовать «построение социализма». Возможность «построения социализма» (т.е. того, что хотя бы в силу его переходности «построить» невозможно), чтобы соблюсти приличия, надо было «доказать». Но если Ленин где-то и когда-то уже «доказал» это, можно было над «доказательством» и не трудиться.

На счастье мастеров превратного толкования слов Ленин не только «доказал» возможность победы социализма в одной, отдельно взятой стране, но и «разработал план построения социализма в СССР». «Доказательство» было «обнаружено» в работе «О лозунге Соединённых Штатов Европы» (1915 г.), а «разработка плана» – в статье «О кооперации» (1923 г.).

В статье «О лозунге Соединённых Штатов Европы» Ленин писал: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетённые классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств» [В.И. Ленин. О лозунге Соединённых Штатов Европы. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 354–355.].

Что же, Ленин действительно доказал на потребу эпигонам ими желаемое? Нет, конечно. Доказать недоказуемое невозможно. Ленин писал всего лишь о завоевании политической власти и на её основе – начальных шагах в деле «организации социалистического производства». Это и есть победа социализма (по более поздней терминологии – коммунизма), одна из первых его побед. Именно такая победа была одержана в октябре 1917 года. Только такое понимание словосочетания «победа социализма» вытекает из контекста даже одной этой статьи. Я уж не говорю о марксизме, взятом в целом.

Что касается «плана построения социализма в СССР», его «разработка» была столь же беспардонно приписана Ленину, как и «доказательство победы социализма» в национальных рамках (а ведь у Ленина в статье 1915 года речь шла по сути дела о постранном распаде капитализма и постранном сложении коммунизма).

Поскольку в препарировании эпигонами статьи «О кооперации» мы не найдём ничего нового, её лингвистический (и смысловой) анализ я переложу на вас, читатель. А освободив себя от этой набившей оскомину работы, расскажу вам о перекликающемся с нашей темой эпизоде, характеризующем предельный градус мракобесия нашего официального обществоведения.

Официальным обществоведением сталинской и постсталинской эпохи был узаконен постулат, согласно которому Маркс и Энгельс считали победу революции возможной только в масштабах всего мира, а Ленин в «новых условиях» открыл возможность такой победы в одной, отдельно взятой стране.

Как-то, в застойные годы, я присутствовал на преподавательском семинаре, где стоял вопрос об этом «ленинском открытии».

Когда дело шло к окончанию «теоретического» бдения, когда, как и положено, Ленин был успешно противопоставлен Марксу и Энгельсу, слово взял делающий лишь первые шаги в качестве преподавателя отставной офицер-политработник. Он, ещё не осознавший, насколько различаются нравы, царящие на авианесущем крейсере и заскорузлых кафедрах общественных наук, буквально пустил семинар под откос. Он сказал: «Недавно в одной работе, написанной ещё до рождения Ленина, я прочитал о возможности победы революции в одной стране – Франции». «Где вы это взяли?» – с хрипом выдавил из себя позеленевший от такого «отступничества от марксизма» руководитель семинара. В работе Энгельса «Возможности и перспективы войны Священного Союза против Франции в 1852 г.», – ещё не понимая, что происходит, ответил преподаватель.

Руководитель семинара, профессор и доктор наук, чувствуя, что почва уходит у него из-под ног, должен был спешно закрывать семинар. Что он и сделал. А когда участники семинара встали и потянулись к выходу из аудитории, он, уже немного придя в себя, обращаясь ко всем, с надрывом произнёс: «Мы должны читать только те работы, которые указаны в методичке для студентов».

Вот вам и наука. Оказывается, из десятков тысяч работ обоготворяемых авторов можно читать только какой-то десяток. И то не полностью. Как потом было разъяснено, – только указанные в методичке страницы.

Вы спрóсите: а что же стало с возмутителем спокойствия, поднявшим руку на догму? На следующий день он был препровождён за ритуальный шкаф, где получил совет поискать другую работу.

Что же касается упомянутой работы Энгельса, там действительно речь идёт о гипотетическом противостоянии революционной Франции и Священного Союза. Открыв седьмой том Сочинений Маркса и Энгельса, вы можете в этом убедиться.

Однако вернёмся на «путь строительства социализма и коммунизма».

Намерение «строить социализм в СССР» возникло не на пустом месте. На то имелись заставившие забыть об интернациональном содержании революции объективные причины.

Мировая революция забуксовала. Её первые успехи не получили развития. Пали советские республики в Венгрии и Баварии. Революционные выступления в других странах остались в прошлом. Мировому капитализму удалось преодолеть военно-революционный кризис.

Волна мировой революции схлынула. Новый её подъём не просматривался. Единственным сохранённым очагом очень и очень незрелого коммунизма оставалась только Россия.

В самой России революционный подъём также исчерпал свои ресурсы. К власти пришла термидорианская группировка Сталина.

Какие действия им, «соратникам Ленина», «выходцам из революции», диктовала сложившаяся в мире и стране ситуация? Наденем снова их шкуру, читатель, посмотрим глазами добившихся власти попутчиков революции в будущее страны (я опять заключу в кавычки умствования сталинистов).

«Да, мы смотрим в будущее страны.

Мировая революция не случилась. Мы не можем теперь делать на неё ставку. Да и говорить о ней теперь нет смысла. Но мы, революционеры, не должны впадать в уныние. Мы будем двигаться вперёд в соответствии с ленинским планом строительства социализма в нашей стране. Мы должны продолжить дело Ленина».

Таким образом, намерение претворять в жизнь приписываемый Ленину «план строительства социализма в СССР», намерение, сформировавшееся в не очень просвещённых головах псевдореволюционеров, было обусловлено сложившейся – после отката революционной волны – новой международной ситуацией. Такова политическая причина, подвигнувшая сталинистов на «социалистическое строительство».

Ещё раз повторю, эта причина имеет международное происхождение. Национальный «социализм» обусловлен откатом интернациональной революции. Такая вот закономерная для современной эпохи зависимость национального от мирового, зависимость национального (ползучего) термидора от мировой послереволюционной реакции.

Выше я назвал российский коммунизм первых лет Советской власти «очень и очень незрелым». А это значит, что «единственный очаг» мог не только погаснуть (зримая возможность такого оборота дела в годы гражданской войны, несомненно, имела место), но и не разгореться вообще. Может быть, я изреку крамолу, но мне представляется, что Россия в то время могла остановиться на капиталистической революции. Коммунистическую российскую революцию инициировали не столько представленные по минимуму объективные предпосылки, сколько субъективный фактор, который зовётся… Ленин.

Попробую объясниться.

Как известно, Ленин прибыл в революционный Петроград в апреле 1917 года. На Финляндском вокзале Ленина встречали революционные матросы, солдаты, рабочие (о таком составе встречающих повествует литература).

Вот тогда, 3(16) апреля, увидев восторженную наэлектризованную толпу, Ленин, пролетарский революционер, и провозгласил курс на пролетарскую, социалистическую революцию (по нашей терминологии – на частичную коммунистическую). И есть основания полагать, что в здании Финляндского вокзала, а затем и с башни броневика это уверенно, точнее, не только уверенно, но и впервые, было сказано именно там и именно тогда. Для товарищей по «запломбированному вагону», с которыми в тесном контакте Ленин провёл несколько суток, такое категоричное заявление было совершенно неожиданным. Революционеры возвращались из эмиграции, вообще-то говоря, для доведения до решительного конца капиталистической революции. Петроградцы встретили такое заявление Ленина с некоторым недоумением.

Что заставило Ленина решительно полеветь буквально за несколько минут? Только и только атмосфера его встречи. Других вариантов просто нет.

Коммунистическую революцию «вытянули» по сути дела два человека – Ленин и прибывший в Петроград 4(17) мая Троцкий.

Могут ли два человека так повлиять на ход мировой истории? Думаю, этот вопрос не требует нашего ответа. На него ответила сама история.

Интересно, какими путями пошла бы российская революция, если бы Ленин по какой-то причине не смог вырваться из эмиграции?

Вы скажете, уважаемый читатель, что сослагательное наклонение противно истории. Решительно не могу согласиться с этим штампом. Исключив сослагательное наклонение из изучения истории, вы, закрывая глаза на исторические развилки, которых, между прочим, масса, историю заучите, но не поймёте (в скобках замечу, что историки, не выставляя напоказ сослагательное наклонение, протаскивают его под личиной неосуществлённых планов, намерений, несбывшихся надежд).

Ленин не нарушил, если можно так выразиться, генеральной линии истории. Если бы цепь мирового капитализма не была прорвана в 1917 году в России, коммунистическая революция нашла бы другое время, другое место, другие обстоятельства и другие формы для своего начала.

Что я этим хочу сказать? Только то, что любая революция (шире – любое объективно неизбежное событие) своим началом привязана не к какому-то определённому времени (и месту), а к более или менее широкой исторической полосе. В коммунистическую революцию человечество вступило, использовав первую возможность, в самом начале объективно выделенной для неё полосы. Мы ведём счёт лет коммунистической революции с 1917 года, а история могла пойти таким образом, что начало революции пришлось бы на… (вот здесь, когда мы говорим не о реальной возможности, а о беспредметно мыслимой, сослагательное наклонение, конечно, исключено).

Вы, наверное, подумали, читатель, что автора уж точно на этот раз занесло. Нет, мой «занос» не является отступлением от линии изложения, намеченной для данной главы. Напомню, что мы выяснили политическую причину, заставившую сталинистов изобрести «национальный социализм». Теперь, надо полагать, следует заняться экономической причиной. Вот на неё мы и вышли, благодаря экскурсу в Петроград апреля 1917 года.

Коммунистическая революция началась с весьма отсталой, крестьянской страны, началась в некотором смысле преждевременно, раньше более подходящего для этого времени. Вес тогдашней России в мировой экономике никак нельзя назвать значительным. И спустя несколько лет после Октябрьской революции Россия практически оставалась на той же позиции. Невысокий уровень развития, гражданская война, интервенция, подорванные войнами и революцией и без того слабые экономические связи с остальным миром по сути дела превратили Советскую Россию в изолированный от мира «материк».

Вот это – совсем незначительное – участие Советской России в мировой экономике и является экономической причиной, толкнувшей рядившихся в коммунистические одежды термидорианцев на путь «строительства» их – перекошенного – социализма у себя, в отрезанной от мира стране, на своём «материке».

«Социализм» получился таким, каким он только и мог получиться у механицистов, – без «родимых пятен» капитализма, перекошенным в коммунистическую сторону. Свою победу сталинисты отметили во второй половине 30-х годов.

Возникает вопрос: можно ли сотворить противоестественную общественную форму? И ещё один: как? На первый вопрос мы имеем ответ, а на второй ответить не слишком сложно.

Во-первых, своими успехами «социалистическое строительство» во многом обязано высочайшему авторитету революции, благодаря которому бывшие её рядовые попутчики увидели (с подачи термидорианцев) в «строительстве социализма» продолжение дела Октября. Что касается руководителей ползучего термидора, не видать бы им победы своего «социализма» без паразитирования, сознаваемого или нет, на авторитете революции.

Ползучая контрреволюция не может не паразитировать на авторитете и достижениях попираемого ею, не может не размахивать революционными знамёнами, не может не славословить опошляемые ею имена. В этом состоит специфика ползучего термидора. Эта специфика заставляет людей чёрное считать красным, ложь – правдой, серость – гениальностью, подтасовки – открытиями, какого-нибудь Сталина – Лениным сегодня…

Во-вторых, всё противоестественное в истории опирается на насилие. Левотермидорианский «социализм» не является исключением из этого правила. Этот «социализм» своим появлением и утверждением обязан необузданному насилию, насилию над правдой, наукой, несогласными, способными думать, не желающими вписываться в «ленинский план построения социализма» (крестьянство)…

Задействовав эти рычаги, ползучая закамуфлированная контрреволюция одержала полную победу. Что теперь следовало делать термидорианцам? Остановиться? Нет, ни в коем случае. Вперёд, только вперёд, к коммунизму. Разумеется, национальному.

Вот только Ленин «почему-то» не оставил плана построения коммунизма в одной, отдельно взятой стране. Но для политических шулеров нет преград, им ничего не стóит «не оставил» заменить на «оставил». Вы считаете, что такая – наглая и грубая – подтасовка невозможна? Ошибаетесь, уважаемый читатель. Пожалуйста.

«То, чего не успел сделать Ленин, сделал его великий соратник товарищ Сталин… Товарищ Сталин отстоял и дальше развил ленинское учение о возможности полной победы коммунизма в одной стране» [М.А. Аржанов. О книге В.И. Ленина «Государство и революция». Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции. М., 1948, стр. 27.].

И эту белиберду усердно заучивали и сдавали миллионы студентов и слушателей всяких школ и университетов марксизма-ленинизма. В моей памяти сохранилась зачётная книжка соседа по коммунальной квартире, которую (книжку) он с гордостью демонстрировал жильцам на кухне. Как сейчас, вижу написанное красными чернилами название предмета «И. Сталин. Вопросы ленинизма» и размашистую фиолетовую резолюцию преподавателя «отлично». Оставлю этот эпизод без комментариев.

Мы ругаем авантюриста Хрущёва (а его вооружили отборные советские обществоведы), который в 1961 году положил на «строительство коммунизма» два десятилетия. Тогда как же надо назвать Сталина, выделившего в 1939 году на «построение коммунизма в СССР» 10–15 лет? [И. Сталин. Отчётный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б). Л., 1946, стр. 21, 37.] Суперавантюристом?

Меня не удивляет курс на «построение в СССР социализма и коммунизма». Сталинистов, если принять во внимание причины, направившие их по этому курсу, их интеллектуальную ущербность и инстинкт самосохранения (о нём мы поговорим позже) ещё можно как-то понять.

Я многие годы не перестаю удивляться другому. Во-первых, наглости, с которой ими был препарирован марксизм и оболган Ленин, во-вторых, если можно так выразиться, хронологическому суперавантюризму (видимо, они не слышали, сколько лет и почему Ходжа Насреддин предполагал учить ишака грамоте) и, в-третьих, бесподобному убожеству их «теоретических» поползновений.

Вы думаете, что на подступах к «заветному» 1980 году, когда надежды на «коммунизм» в СССР стремительно таяли, нежизнеспособная идейка была похоронена? Нет, напротив, национальные «коммунизмы», правда, отсроченные «затычкой» под названием «развитой социализм», не были преданы забвению. Свои – национальные – коммунизмы грезились и старшему брату [Программа Коммунистической партии Советского Союза: Новая редакция. М., 1986, стр. 22 (новая редакция была принята в 1986(!) году).], и младшим – в Болгарии, ГДР, Румынии… [См., например: Т. Живков. Отчёт Центрального Комитета Болгарской коммунистической партии за период между X и XI съездами и очередные задачи. София, 1976, стр. 18, 114–116, 131; Э. Хонеккер. Годы великих свершений. – «Проблемы мира и социализма», 1979, № 10, стр. 4–5; К. Дэскэлеску. Съезд румынских коммунистов. – «Проблемы мира и социализма», 1980, № 2, стр. 50, 55–56.]

«Затычку» здесь, как и ранее, я упомянул мимоходом. Но эта «затычка», лежащая на исследуемом нами сталинистском курсе к «коммунизму», на мой взгляд, требует более пристального внимания. Поэтому, подведя итоги главы, далее мы возьмём её в оборот.

1. В этой главе мы нашли причины, которые толкнули советских термидорианцев на путь «построения социализма и коммунизма в СССР».

В политике основной причиной перечёркивания марксизма явилось попятное движение, которое дала коммунистическая революция.

Экономической причиной была названа, тем более, после войн и революции, практически полная хозяйственная «самостоятельность» Советской России.

Обе данные причины являются объективными (указывая на это, я не защищаю сталинскую клику, а лишь констатирую факты).

2. В отсутствие субъективных причин деформация теории и практики не была бы возможной.

Что касается находившихся у власти субъектов, нельзя не указать на их немарксизм (марксизм только на словах), механицизм мышления, «источниковедческую» бесцеремонность, подтасовки, прямой обман, насилие, интеллектуальную ущербность.

Попутнические низы, которым «строительство социализма и коммунизма» было преподнесено как продолжение революции и дела Ленина, также не могли остаться в стороне от термидорианских перемен. Их миссией стало поддержание «на уровне» энтузиазма, свойственного «покорителям пространства и времени».

Советской историей ещё раз была подтверждена истина: попутчики своим социальным весом и умонастроениями обеспечивают как успех революции, так и контрреволюции.

3. Нам удалось ещё более расширить наши представления о коммунистической революции. Расширение данной главы касается входа в революцию (не только коммунистическую, но и любую другую, как социальную, так и политическую).

Вход в революцию объективно представляет собой не фиксированную дату и не конкретное место её начала, а более или менее широкую историческую полосу.

Время и место начала революции зависят от многих обстоятельств как объективного, так и субъективного порядка.

Коммунистическая революция, переживаемая человечеством, использовала первую, данную ей историей в 1917 году, возможность.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ