Глава X. ОЧЕРЕДИ КОММУНИСТИЧЕСКИХ РЕВОЛЮЦИЙ

Изучение «анатомии» коммунистической революции у нас не доведено до конца. «Анатомическую», восьмую главу я завершил не точкой, а запятой. В настоящей главе мы продолжим прерванную работу. И прерванную не по небрежности, а для подготовки тех «анатомических» изысканий, которые обозначены в заголовке.

Тема настоящей главы заставляет нас посмотреть на коммунистическую революцию, во-первых, как на динамичное явление и, во-вторых, как на явление, исследованию которого не чужда самая общая страноведческая конкретизация. В этом состоит отличие данной главы от восьмой. Иными словами, бросив ранее взгляд на коммунистическую революцию, взятую в абстрактной статике, теперь мы посмотрим на неё как на динамичное, постранное и в необходимой мере конкретизируемое складывание коммунизма.

После этого и ещё одного вводного замечания мы можем приступить к работе над сконцентрированной в названии главы темой.

Что касается второго замечания, я не уверен, стóит ли его вообще делать. Тем не менее скажу, хотя вы и без моего разъяснения понимаете, что выражение «коммунистическая революция» лишь тогда может быть употреблено во множественном числе, когда речь идёт о частичных революциях. Именно такими революциями мы будем заниматься. Не будет оставлена без внимания и социальная коммунистическая революция. Я не всегда буду уточнять, о какой коммунистической революции, частичной или социальной, идёт речь. Воспринимайте слова в контексте, уважаемый читатель.

Постранное сложение коммунизма есть постранное разложение капитализма. Из этой простой истины следует, что поставщиком стран в систему неполного коммунизма является мировая капиталистическая система. В ней мы должны обнаружить готовые на тот или иной момент к выпадению страны. Такие страны зовутся слабейшими звеньями мировой капиталистической цепи. Я не имею ничего против такого наименования.

Однако мы выясняем очерёдность выпадения из капиталистической системы не стран, взятых по отдельности, а групп стран, и очередями я называю определённым образом сгруппированные в капиталистической системе странные (от слова «страна») множества. «Точное» указание на какую-то страну, которая должна покинуть капиталистическую систему вслед за какой-то другой страной, было бы большой авантюрой. В серьёзном исследовании отдельные страны должны быть отодвинуты на второй план, а очереди стран – выдвинуты на первый.

Исключение мы сделаем только для России – страны, испытавшей как революционное вхождение в коммунизм (конечно, неполный), так и капиталистическую реставрацию.

Определимся с количеством очередей коммунистических революций. Для этого «разберём» мировой капитализм на его главные составляющие.

Ранее я неоднократно указывал на поляризацию капиталистической системы, на наличие в ней и противостояние высокоразвитых эксплуатирующих и слаборазвитых эксплуатируемых стран. Однако это не вся правда. Как в обществе людей имеется так называемый средний класс, так и в сообществе стран мы без труда найдём группу, занимающую в плане эксплуатации и (или) уровня развития промежуточное положение. Определённые страны этой группы, сами являясь в той или иной мере эксплуатирующими, в то же время прямо или косвенно эксплуатируются «верхними», всецело эксплуатирующими странами. Такой, занимающей срединное положение в системе мирового капитализма (в системе мировой эксплуатации) страной в конце XIX – начале XX века была Россия.

Таким образом, капиталистическая совокупность стран состоит из трёх главных блоков (более мелким членением мы пренебрежём). Это – эксплуатирующие страны, эксплуатируемые и, так сказать, промежуточные в плане эксплуатации и (или) уровня развития страны. Следовательно, и очередей коммунистических революций должно быть три.

Занимаясь очередями капиталистических революций, мы видели, что страны второй очереди капитализации, вообще-то говоря, принуждались к капитализму. Что же касается колониальных революций, здесь капитализм просто насильственно экспортировался.

Коммунизация мира, в отличие от капитализации, по идее, не должна быть принудительной. На практике же может появиться голова (глава) типа сталинской или полпотовской. Однако по мере развития общества и коммунистической революции вероятность «принуждения к коммунизму» будет, видимо, снижаться (отмечу в скобках, что принуждение может осуществляться только тем коммунизмом, который, мягко говоря, является не совсем коммунизмом). В дальнейших рассуждениях мы будем исходить из отсутствия какого бы то ни было коммунистического насилия.

Какая же группа стран и когда должна открывать мировую коммунистическую революцию? История ответила на этот вопрос, и поэтому наша задача состоит лишь в теоретическом подкреплении ответа на него.

Капитализм может начать распадаться лишь тогда, когда он перезрел, если можно так сказать, перерос себя. Что может свидетельствовать о перезрелости капитализма? Только то, что в процессе его саморазвития начинает перекраивать на коммунистический лад его природу. В экономике это то, что, вырастая из свободной конкуренции, а это сущностная черта капитализма, конкуренцию отрицает, является её противоположностью и представляет собой по сути дела коммунистическую форму. Что же это?

Такой формой является монополия. Прав был Ленин, когда монополистический капитализм он назвал умирающим капитализмом. Да, освободившаяся от собственнических пут монополия, единая, мировая, общечеловеческая, представляет собой форму коммунистического хозяйствования.

До такой монополии ещё далеко. В конце XIX – начале XX века мы видим всего лишь – на капиталистической собственнической основе – её робкие зачатки (спустя столетие мы имеем также зачатки коммунистической монополии, только более развитые). Зачатки – сигнал капитализму: пришла пора сдавать дела новому общественно-экономическому укладу (так Ленин из цензурных соображений называл коммунизм).

История показала, что монополистический уровень развития страны (и собственно наличие монополий, национализация которых создаёт экономическую базу нового строя) представляет собой минимальное объективное условие (объективную предпосылку) начала частичной коммунистической революции, а в некоторой перспективе – и более или менее успешного её продолжения. Далее, в процессе развития общества появятся и другие объективные предпосылки, например, ранее упоминавшаяся мною автоматизация.

При невоенном начале частичной революции (без гражданской войны и интервенции) национализация накрывает только монополистический уклад, совершенно не распространяясь на прочие – сохраняемые и используемые в интересах нового строя – частнособственнические хозяйственные уклады. Об этом (по сути дела о нэповской линии хозяйствования) я писал в работе «Коммунистически организованный капитализм» [В. Искрин. Коммунистически организованный капитализм. Л., 1990.].

Но наряду с коммунистическим позитивом история продемонстрировала и его противоположность. Она показала, что страна, едва достигшая монополистической планки развития, не дожидаясь, когда подоспеют другие объективные предпосылки, оказалась способной только на сравнительно короткий срок сделаться эмбрионом коммунизма. Эмбрионом, умерщвлённым отступлением от нэповской, по своему существу коммунистической линии (сначала – вправо, а затем, на долгие годы, – влево). Коммунистическая революция в России потерпела поражение намного раньше реставрации откровенного капитализма.

И это (поражение), в общем-то, нормально. Новый строй, при недостатке развития, не в состоянии обойтись без поражений в начале своего исторического пути. Таков закон зарождения нового, прогрессивного. На минимуме объективных предпосылок размеренное движение к новому невозможно.

Историю делают люди. Это значит, что наряду с объективным фактором для совершения частичной коммунистической революции необходим и фактор субъективный. Мы подойдём к нему со стороны внешнего толчка, который, как нам известно, инициирует начало частичной революции – захват политической власти.

Поскольку мы не фантазируем об абстрактной частичной революции, а апеллируем к российской действительности, зададимся вопросом: что извне толкнуло Россию в её революцию? Конечно же, мировая война. Да ещё как толкнула. Война (не буду называть вызванных ей бедствий и идущих от них к активности людей нитей) наэлектризовала достаточно широкие крестьянские и рабочие массы, война создала «армию» революции.

«Армия» революции (не только коммунистической) состоит из двух частей.

Первое подразделение российской коммунистической «армии» составляли последовательные, принципиальные революционеры (вожди революции и их убеждённые сторонники), второе – активизированные войной союзники, являющиеся всего лишь временными попутчиками. Первое подразделение насчитывало в лучшем случае тысячи человек, второе – миллионы. Достаточно очевидно, что усилиями тысяч, без по сути дела некоммунистических попутчиков Россию не удалось бы перевернуть.

А с попутчиками… Нет, я не о победе, а о поражении. Которое неизбежно, если второе подразделение возьмёт верх над первым. В СССР именно это и произошло. Троцкий писал: «Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции». Я бы слово «бюрократия» заменил на «попутчики». При такой корректировке высказывание Троцкого оказалось бы классово заострённым (интересно, что бы Троцкий ответил на вопрос: выходцами из каких классов являются советские бюрократы?).

Вы спрóсите, уважаемый читатель, кого я отношу к союзникам-попутчикам? Разумеется, я отвечу на этот вопрос. Только после одного предостережения.

Оно адресовано «пролетарскому ортодоксу», в руки которого попала эта книжка, и который уже нашёл в ней немало «крамолы». Крепче держитесь за стул, товарищ.

К попутчикам революционеров-коммунистов я отношу прежде всего пролетарские и крестьянские массы (за вычетом отдельных представителей эксплуатируемых классов, вошедших в ядро «армии» революции).

Можно ли обосновать такую «крамолу»? Конечно. Обоснование нереволюционности пролетариата (и крестьянства) вы найдёте в главе «Главная ошибка Маркса». Сейчас же мы не будем отвлекаться на эту исключительно важную тему и после пары абзацев о первом подразделении (ядре) «армии» революции охарактеризуем, оглядываясь на 1917 год, первую очередь коммунистических революций.

В начале XX века последовательные, принципиальные революционеры-коммунисты не имели и не могли иметь сколько-нибудь массовую коммунистическую опору. Для становящегося капитализма характерна та же «детская болезнь». В начале своего пути капитализм, технологической основой которого является машинное производство, также не мог опереться на массы, ибо масс, связанных с этой основой, за её отсутствием, просто не было. Новое, таким образом, появляется в зачаточном виде раньше, чем создаётся его технологическая основа. В этом состоит одна из объективных причин изрядной длительности и трудности эмбрионального периода социальной революции.

Технологической основой коммунизма служит автоматизация и цифровизация производства (по крайней мере, таковой основа видится сейчас). Только на такой основе может сформироваться и в наше время уже формируется более или менее массовая социальная опора коммунистической революции. Однако это – лишь полдела. Чтобы стать действенной опорой, связанным с цифровой автоматизацией социальным слоем должна быть воспринята научная коммунистическая идеология. Пока это – дело будущего. Лишь тогда, когда это произойдёт, мировая коммунистическая революция вступит в свой второй – равновесный – период. Ареной борьбы старого и нового тогда станут не столько улицы городов, сколько компьютерные сети.

Но перенесёмся из будущего коммунистической революции в её реальное, а не проектируемое течение. Мы должны ответить на вопрос: какой блок стран являет собой первую очередь частичных коммунистических революций? Опираясь на историческую действительность и исходя из теории, мы можем совершенно определённо указать на промежуточные, срединные страны, «страны типа России». В таких странах имеется как необходимый затравочный минимум объективных предпосылок перехода на коммунистические рельсы, так и просыпающиеся в трудные годы способные начать частичную революцию социальные силы (субъективный фактор), правда, характеризующиеся колоссальным перевесом непоследовательных попутчиков над последовательными революционерами (и в этом кроется, хотя так не говорят, залог поражения революции и возврата на прежние, капиталистические позиции).

Вы думаете, уважаемый читатель, нам нелегко будет определиться со второй и третьей очередью коммунистических революций? Нет, это исключительно просто. Судите сами.

Для второй очереди совершенно не подходят страны верхнего полюса капитализма. Эксплуатация народом народа, а в эксплуатации народов слаборазвитых стран участвует практически всё население господствующих наций, начисто исключает какую бы то ни было верхнеполюсную революционность. Иначе говоря, при наличии определённых объективных предпосылок коммунистической революции, в верхних странах отсутствует субъективный фактор. Он сформируется лишь тогда, когда «золотой миллиард» потеряет источник, извините меня за такое выражение, своего жирования. Эта потеря явится тем внешним толчком, который инициирует частичную революцию.

Эксплуатирующим, паразитическим странам суждено покинуть уже оскудневшую капиталистическую систему последними, в третью очередь, и, скорее всего, покинуть, в силу их выравнивания и сближения, не в рассрочку, а более или менее единовременно.

Вторую очередь, следовательно, составляют слаборазвитые, представляющие эксплуатируемую часть человечества капиталистические страны.

Такие страны могут лишь тогда более или менее определённо порвать с капиталистической системой, когда мировой коммунизм в лице стран первой очереди покажет им пример и окажет поддержку.

Между началом первой очереди и началом второй может вообще не быть перерыва. Наглядным примером тому является приобщение к коммунизму бывших колониальных окраин царской России.

В плане революционной самостоятельности слаборазвитые страны совершенно недееспособны, как из-за отсутствия объективных предпосылок, так и по причине ущербного (на всех этажах – от «простого народа» до нахватавшихся «марксистских вершков» лидеров) субъективного фактора. Здесь наглядным примером служит быстро почившая так называемая социалистическая ориентация (или некапиталистический путь развития). Остаётся надеяться, что в будущем, при нормальном развитии первоочередных революций, такие опыты пойдут на убыль.

Таким образом, мы определились с очередями коммунистических революций. Только учтите, читатель, что у нас в руках схема. Жизнь всегда намного богаче даже самой детально проработанной схемы. В действительности возможны переходы каких-то стран на новое, иное место в системе мирового капитализма, внеочередные революции, запаздывание революций, втягивание в революцию какой-то отдельной эксплуатирующей страны революциями в её бывших колониях… Как говорится, поживём – увидим. И обогатим схему.

А сейчас вместе с вами, уважаемый читатель, я, созвучно Маяковскому, итожу то, что прожил, нет, не я, а мир, вступивший в октябре 1917 года в коммунистическую революцию. Как и то, что мир ещё не прожил.

1. Поэлементное, постранное сложение коммунизма является не произвольным или случайным, а упорядоченным, осуществляющимся в определённой очерёдности процессом.

Порядок этого процесса задан строением готовой к распаду и распадающейся мировой капиталистической системы.

Сообразно трём структурным подразделениям мирового капитализма сложение коммунизма протекает в три очереди.

С точки зрения теории, правомерность такого схематично описанного нами порядка развития мировой коммунистической революции не вызывает сомнений. На практике, ибо жизнь всегда богаче любой схемы, возможны и даже неизбежны отклонения от вычерченной линии.

2. Первая очередь частичных коммунистических революций охватывает средний класс мирового капитализма.

В «средних странах» имеются как минимальные объективные предпосылки для начала осуществления частичной коммунистической революции, так и субъективные, максимальный вес которых падает на попутчиков революции и совсем незначительный – на последовательных революционеров-коммунистов.

Вероятность поражения революции и реставрации капитализма в первоочередных странах весьма высока.

3. Вторую очередь составляют революции в слаборазвитых странах.

Эти революции, при отсутствии объективных и, мягко говоря, недоразвитости субъективных предпосылок могут быть действительно коммунистическими лишь при опоре на уже существующий нормальный коммунизм (неполный) первоочередных стран.

Вероятность реставрации капитализма в странах второй очереди также высока.

4. В третью очередь в социальную коммунистическую революцию будут вовлечены самые развитые капиталистические страны.

Скорее всего, по причине консолидации верхнего полюса мирового капитализма, вхождение этих стран в коммунистическую систему будет групповым, единовременным.

Главная проблема будущих революций в эксплуатирующих странах сегодня состоит в отсутствии субъективных предпосылок революционного вступления в коммунизм (при наличии объективных предпосылок). Появление и развитие таких предпосылок связано с выходом из системы капиталистической эксплуатации слаборазвитых стран.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ