|
ГЛАВНАЯ РАЗДЕЛА |
|
|
ИСКРИН В.И. |
ВСТУПЛЕНИЕ
Любое знание только тогда превращается в науку, когда оно опирается на более широкие, общие, солидные теоретические основы.
Любая наука о человеке и обществе возвышается над фундаментом, который с необходимостью содержит еще и мировоззренческий компонент.
Такая наука ориентирована в мир. Она жадно вбирает новые факты, явления, идеи, соединяется с другими науками и научными направлениями, одним словом, развивается.
Напротив, обществоведческое здание, возводимое на недостаточно прочном основании, без философской, диалектико-материалистической арматуры, уже в процессе строительства дает трещины. Расползающиеся трещины заделываются, блекнущий фасад перманентно подкрашивается, оседающее здание укрепляется подпорками. Но рано или поздно наступает финал. Наукообразный конгломерат, в котором износились механические сочленения частей, неспособный больше бессистемно складировать привносимые жизнью новинки, рушится под собственной тяжестью.
Наступает время вынесения на суд общества нового проекта, который, как правило, к этому моменту, моменту существенных общественных подвижек, уже в основных чертах готов. Разумеется, новая теория – ведь речь идет об обществоведении! – формируется за пределами выдаваемого за науку официоза.
Таково «фундаментальное» условие возникновения и существования обществоведческой научной теории. Понятно, оно не является достаточным. Однако оно абсолютно необходимо.
Во Введении мы сосредоточим внимание на теоретических и мировоззренческих основах предлагаемой психологической теории.
2. Нелицеприятное мнение автора о психологии
Открывая работу по психологии общим тезисом о теоретико-мировоззренческих основах общественных наук, мы руководствовались отнюдь не праздным желанием «пофилософствовать по поводу». На наш взгляд, пороки (не побоимся этого слова), о которых говорилось, в полном объеме присущи и психологии. Заметим сразу, что речь идет о психологическом знании, взятом, насколько оно позволяет, в целом, а не о тех отдельных его представителях, которые выделяются своей неординарностью и являются несомненными авторитетами в границах того или иного раздела.
Наблюдательный человек, так или иначе соприкасающийся с психологией, без труда заметит в стане психологов некую разделительную линию. Составляющие думающее меньшинство, выходя в процессе своей деятельности на такие вещи, как философские основы, концептуальность или историзм, говорят о своем ремесле с интонациями родителей неизлечимо больного ребенка. Большинство же, в соответствии с традициями нашего общество- и человековедения, сосредоточенно долбит свою узкую тему, а от всяких там высоких материй или отмахивается, или вовсе их не замечает. Рядовой практической психологии без устали тестирует, тестирует, тестирует...
Чем же это оборачивается, если можно так сказать, на выходе?
Как-то автор, оказавшись на первой лекции цикла весьма солидного по нынешним меркам специалиста в области психологии личности, ни мало ни много услышал, что никто не знает, что такое личность, и научно определить ее в принципе невозможно, потому что она... многогранна. Другой лектор, правда, сравнительно молодой, читавший психологические типы, аргументировал их количество ссылкой на автора нескольких монографий. А специалист по душе, говоря о средоточии своих интересов, непроизвольно обходился без подлежащего и сказуемого. Видимо, переживал душой.
Присутствовавшие старательно записывали.
Примеры, а они не вымышлены, конечно, не являются доказательством. Но когда из таких кусочков (литература не менее, чем разговорный жанр, насыщена подобными перлами) состоит вся психологическая материя, нелепые частности, суммируясь, недвусмысленно демонстрируют закономерность. Закономерность, свидетельствующую о том, что наука о таком значительном феномене, как психика человека, к концу ХХ века в лучшем случае находится на уровне отдельных, т. е. отделенных одно от другого, обобщений.
Надо ли лишний раз повторять, что задача сегодня заключается в построении цельного научного психологического здания на добротном философском основании.
3. Психология и сущность социального
Наука о восприятии общественным человеком мира, об отражении и преломлении в конечном счете внешней природы в человеческой психике (в том числе и на уровне общества), о реакциях человека на мир, несомненно, относится к кругу социальных.
Это означает, что существование и развитие такой науки возможно постольку, поскольку выяснены (не предположены или декларированы, а аргументированы) сущность социальной формы, ее объективная функция и место в истории Вселенной.
Последний из трех перечисленных моментов является ключевым. Социальная форма может быть измерена только таким метром. И только в рамках философского анализа. Надеяться же обойтись без философских обобщений значит питать бесплодные иллюзии по поводу психологии как науки.
Здесь нет проблем, поспешит отреагировать на заявленные нами философские претензии подготовленный оппонент: давно выяснено, что социум представляет собой предельный рубеж в развитии материального мира, общественное сознание является высшей формой отражения, а человек, и это вообще очевидно, наделен разумом.
Здесь есть проблемы, ответим мы ему. Действительно, такой взгляд еще совсем недавно считался чуть ли не прописной истиной. Коммунизм, извращенный на лубочный лад, наделялся «социальными оптимистами» (Тимофеев, Глезерман и др.) в числе прочих фантастических черт бесконечным совершенствованием. А так как коммунизмом завершается человеческая история, то и она автоматически мыслилась безграничной. Философствующих не смущало то обстоятельство, что человечество существовало не всегда. Тех, кто, апеллируя к устройству мира, замечал, что любой вещи, любому явлению, любой конкретной форме, поскольку они появились, с неизбежностью суждено и сойти с исторической сцены, бесцеремонно отодвигали в сторону. Утопические ставки были выше даже авторитета Энгельса и Ленина, которые, как известно, небезосновательно утверждали, что в мире нет ничего застывшего и вечного.
Сейчас, когда уже нет прежней острой идеологической потребности провозглашать общественную форму венцом мироздания, сколько-нибудь серьезные альтернативные подходы к проблеме социального тем не менее не обозначаются (компьютерные страшилки не в счет). Правда, в нынешней ситуации об отвлеченных категориях говорят куда меньше и реже. Ну а старый добрый мотив нет-нет да и зазвучит: человечество будет существовать вечно, сознание, оставаясь общественным, безгранично расширит свои возможности и т. д. и т. п.
Противоестественные вечность, безграничность конкретного, самолюбование заставляют научно, а не продажно-идеологически или благостно-наивно подойти к сущности социального, к его месту и объективной функции в развивающейся природе.
Интересно, что на этот счет думает сам человек? Обратимся к совокупному Homo sapiens, точнее, к тому элементу общественного сознания, который, непосредственно отражая бытие, концентрирует на основе тысячелетнего опыта в виде устойчивых формул основные сущностные черты общества и человека. Язык зачастую может оказать исследователю неоценимую услугу.
В каких же стабильных словесных формах характеризуются человеческие умственные способности? Посмотрим.
Оказывается, человек может лишиться разума, потерять рассудок (а то и голову), делать что-либо, не помня себя (в беспамятстве), витать в облаках, совершать что-то машинально, инстинктивно, автоматически, бессознательно, как все, по инерции, а если выражаться не слишком литературно, то он способен еще и отключиться, взбелениться, ошалеть, одуреть, обалдеть, офонареть, опупеть...
С другой стороны, человеку присуще и собраться с мыслями, опомниться, прийти в себя, очнуться, взяться за ум, спуститься с небес на землю, трезво взглянуть на вещи, решить что-либо на ясную голову, раскинуть мозгами...
И всё это – не о больном человеке.
К тому же человек по-разному реагирует на одни и те же раздражители, увлекается и разочаровывается, восторгается и расстраивается, впадает в истерику и в прострацию, иногда не видит то, на что смотрит, забывает и не может вспомнить и т. д. и т. п.
Да и люди отличаются друг от друга, отличаются в своих метаниях и своими умственными способностями.
Словом, человек не всегда ведет себя разумно, логично. И, следовательно, если подходить строго, он не вполне разумен, он скорее – Homo partim sapiens.
Тогда, может быть, природой запрограммирована действительно разумная форма организации материи? Этот вопрос мы рассмотрим во Введении, ибо ответ на него входит в философский фундамент психологии.