Глава 8

СИНТЕЗИРОВАННАЯ ПСИХИКА

83. «Психический кубик Рубика»

Наша исследовательская дистанция состоит из двух основных отрезков – анализа и синтеза. С удовлетворением констатируем, что пройден первый из них.

Предмет нашего внимания до сих пор преимущественно разрезался на части. Сначала мы отделили актуальное от исторического. Затем анализировали, переводя их в научные образы, многочисленные компоненты исторической стороны психики. Далее анализу была подвергнута актуальная составляющая. Теперь разобранное необходимо собрать. Таков закономерный путь познания. Сделанные аналитические накопления позволяют и требуют перейти к синтезу. Все говорит за то, что идеальная – научная – конструкция окажется адекватным отражением реальной. На стадии анализа мы постоянно возвращались из мира идей к действительности, сверяли с практикой теоретические выводы и, что весьма немаловажно, не раз апробировали создаваемую концепцию синтезом более или менее значительных ее блоков.

Сейчас нам предстоит синтезировать психическую целостность – воспроизвести в виде завершенной в главном теоретической картины психику как действительное явление общественной жизни. Эта работа обещает растянуться на две заключающие книгу главы.

Для решения данной задачи требуется соединить исторические и актуальные заготовки.

Как и прежде, мы будем использовать выразительный язык графики. А так как этот язык, при всех его достоинствах, беден для синтезированного отображения столь сложного явления, как психика, нам придется последовательно ввести два упрощения: первое – в настоящем тезисе, второе – в тезисе № 85. Не нанося никакого ущерба содержанию, они избавят изложение от тяжеловесности.

Первое упрощение заключается в сокращении количества участвующих в синтезе актуальных параметров. Мы ограничимся модульной и знаковой сторонами, которые вместе с исторической составляют генеральную структуру психики. Иначе говоря, мы синтезируем генеральную векторную структуру. Не забывая при этом о существовании конструкционной стороны и индивидуальной «вибрации». Оставаясь за скобками, они всегда могут быть вовлечены в синтез.

Заготовки давно ждут своего часа. Это – три слоя исторической нормы, три полосы модульной и три страты знаковой. Соединим их в едином «психическом пространстве» общественной моментной нормы. Графическим результатом операции синтеза станет совмещение рисунков, содержащихся в тезисах № 29, 57, 60 (рис. 21).

Рис. 21.

Неплохой результат! Думаем, читатель уже давно понял, что дело идет к «психическому кубику Рубика». Разумеется, эта аналогия не выходит за рамки внешнего сходства. В отличие от известной головоломки подразделения нашей фигуры (назовем их таксонами) жестко закреплены на своих местах. К тому же центральную часть фигуры у нас занимает не какое-нибудь «шарнирное устройство», а основной таксон общественной психической нормы.

Из двадцати семи таксонов обозначены только те, которые находятся в поле нашего зрения. Какую информацию несет трехбуквенный код? Первая буква указывает на место на исторической оси, вторая – на модульной, третья – на знаковой. В такой последовательности мы анализировали генеральную структуру. Например, аббревиатура ЛАП, если иметь в виду реальную психику, обозначает органическое соединение в ней логического вида, абстрактного типа и пессимистического разряда восприятия и реакций. Коды не дублируются. Об этом мы позаботились, выбирая наименования для соответствующих видов, типов и разрядов психики (см. тезисы № 29, 57, 60).

Такова принципиальная конструкция психического сообщества, индивидуальной психики и общественного «сознания».

Работая на актуальной плоскости (в зоне болезни), мы уже синтезировали модуль и знак (см. тезис № 75). Такое сочетание эмпирически найдено психологией и психиатрией (чего не скажешь о философии, занимающейся общественным «сознанием»). Вовлекая в синтез еще одно измерение, мы дополняем психический портрет той или иной общественной группировки, того или иного человека почти полностью игнорируемым на практике параметром. Что касается нынешней науки, ей исторический аспект психики неведом вообще.

Исторический аспект мы вправе соотнести с актуальным, как форму с содержанием. Исторические формы отличаются одна от другой постольку, поскольку в них вычленен и весом мыслительный, рационально-научный компонент. От иррационального к логическому, по существу исторически, восприятие и реакции реализуются во все более осмысленной и научной форме и все менее – в форме душевных переживаний и мистического подчинения традиции и обычаю.

Разве можно, занимаясь цельной психикой человека, не учитывать эту ее сторону?

Как, впрочем, и любую другую.

Только научно синтезированный психический портрет является залогом максимально эффективной помощи человеку: медицинской, профориентационной, по части совместимости или, скажем, адаптации.

84. Характеры («психологические типы»)

Спустимся к подножию пирамиды теории (см. тезис № 22). Перейдем от абстракции к действительности, от «психического кубика Рубика» – к реальной социальной системе, от отдельного таксона – к соответствующей ему общественной группировке, от обозначенного буквенным кодом своеобразия таксона – к характеру члена этой группировки.

Что такое характер? Характер есть совокупность психических качеств человека, сплав исторических и актуальных компонентов.

Анализируя психику, мы нашли (вплоть до уровня психических черт) эти компоненты, синтезируя, – определили число общественных групп характеров и своеобразие каждой из них. В трехмерном «психическом пространстве» в противоречивом, диалектическом единстве сосуществуют двадцать семь групп характеров. Включение в синтез других актуальных параметров увеличивает это число или, что то же самое, делит на соответствующие части каждую группу характеров генеральной структуры.

Характер конкретного человека, принадлежа общественной группе, имеет неповторимый колорит. Индивидуальное своеобразие характера обусловлено природными данными человека и влиянием микросреды (воспитанием, окружением, жизненными обстоятельствами, сформированными интересами). Индивидуальное находит выражение в десятках и сотнях психических черт. Их множество поддается классификации. Все черты, как мы знаем, сводимы к своим содержательным стержням (см. тезис № 59). Эти стержни составляют костяк характера. Определив костяк, мы сразу узнáем, к какой общественной группе следует отнести характер интересующего нас человека.

Теоретически решение этой задачи может показаться предельно простым и экономичным. Надо всего лишь взять по одной черте каждого параметра психики. На практике сложнее. Из колоссального множества психических черт нам придется выбрать те, которые в развернутом виде присущи именно этому человеку. Такое достигается только при индивидуальной работе. В общих опросниках каждый параметр должен быть представлен не одной чертой, а набором универсальных и в то же время достаточно разноплановых психических характеристик. Оба метода по трудоемкости и эффективности, скорее всего, эквивалентны.

Разумеется, по каждому параметру должны быть выявлены средние психические реакции. Хотя бы одна принятая в зачет эпизодическая крайность (по какому-либо одному параметру) способна до неузнаваемости исказить диагноз. Мы должны уточнить: характер есть совокупность усредненных психических качеств.

Характер человека можно установить только по его (человека) психическим чертам. Ничего другого по этой части пока не изобретено. Следовательно, для решения задачи определения характера все психические черты должны быть упорядочены, проградуированы, должны быть найдены их «адреса» в общественном «психическом пространстве». Наконец, необходимы качественные, выработанные на научной основе, тесты. Труд огромный!

Поскольку иного способа диагностики не существует, нынешние психология, психотерапия и психиатрия, определяя «психологический тип» человека (просим не путать с нашим употреблением слова «тип»), опираются на психические черты. Это можно только приветствовать. Но как опираются? Не выходя за рамки эмпирии. Мы уже говорили о положении, сложившемся в деле систематизации психических характеристик. Что же получается в результате? Безропотные в своей массе практические психологи буквально завалены «системами психологической типизации». Разными, противоречивыми, взаимоисключающими. Выбирай любую. Невольно подумаешь, что характеры авторов многочисленных «типизаций» прописаны где угодно, но только не в единственно подходящем для такого рода деятельности таксоне ЛУР (см. предыдущий тезис).

Вообще существеннейшим недостатком современной психологии является, если можно так выразиться, теребление в тумане эмпирии взятых по отдельности, вне истории, без философского фундамента тех же человеческих психических характеристик, или «психологических типов», или чего-либо еще. Объект приложения активности не суть как важен. Фрагментарность, внеисторичность и неосмысленность блокируют науку и позволяют процветать посредственностям. Всю жизнь остепененная бездарь, не рискуя быть разоблаченной, может «заниматься» интеллектом, наглец – совестью, сухарь – состраданием, эгоист – альтруизмом, а академик – славой и честью.

Мелочность и приверженность узкой теме никогда еще не способствовали и не будут способствовать развитию науки. Любой в той или иной степени частный теоретический вывод всегда представляет собой следствие максимально широкого, концептуального подхода к исследуемому предмету. Систематизация характеров не является исключением из этого правила адекватного отражения действительности. Только философский анализ психики как вселенского явления позволяет увидеть в ней систему.

85. Соотношение характеров

Графическая интерпретация синтезированной психики требует определенных упрощений. Первое из них заключалось в ограничении количества участвующих в синтезе актуальных параметров модульной и знаковой составляющими психики. В результате этой операции нашим рабочим объектом стал куб генеральной структуры. Второе упрощение лежит в русле все той же «политики сокращения». Мы вынесем за скобки еще один психический параметр. Какой? Во всяком случае не исторический. И не только потому, что в дальнейшем планируется исследование лежащего на исторической оси интеллекта. Неучет исторической стороны был бы равносилен выхолащиванию сущности занимающего нас явления – закономерно вписывающейся во вселенский прогресс развивающейся психики.

Оставим для работы модульную составляющую и абстрагируемся от знаковой. В этом случае полем нашей деятельности станет верхняя поверхность «психического кубика». Как и первое упрощение, второе совершенно не ущемляет содержание. Это упрощение является по сути дела символическим: модульная сторона будет представлять у нас все другие актуальные составляющие. Все они в равной степени важны и единообразно организованы (симметрично спектрированы относительно узкой нормы). Все в принципе одинаково выглядят на бумаге. И все они, договоримся об этом, делегируют свои равные полномочия модулю.

Таким образом, мы переходим к плоскостной графике (рис. 22).

Рис. 22.

О чем нас информирует данное изображение? Во-первых, оно дает представление о номенклатуре синтезированной целостности, во-вторых, говорит о расположении (относительно друг друга и оси симметрии) наименований и соответствующих им подразделений психики. Однако, номенклатурная геометрия совершенно ничего не хочет (и не может) знать о площади каждого таксона и соотношении площадей. В реальной социальной системе за этими показателями соответственно стоят численность отдельной общественной группы характеров и соотношение групп.

Как же люди распределены по характерам? Раньше мы уже касались этого вопроса. В ряде тезисов нами постулировалась многолюдность того или иного срединного подразделения. С эмпирической точки зрения этот факт не вызывает сомнений. «Золотая середина» всегда весомее окраин. Нетрудно представить, какая участь ждала бы систему, если бы ее переходящие в аномалию края оказались «тяжелее» примыкающего к узкой норме широкого центра. Такая система развалилась бы и перестала существовать. Впрочем, здесь мы уже переходим к теории. Которая настаивает на соблюдении выведенной Гауссом нормы распределения. Обойдемся без формул. Для нас важно, что, во-первых, краевые подразделения системы менее «населены», чем ее центральная область. Во-вторых, поскольку исследуемая нами система находится в историческом движении, ее авангард силой сопротивления среды несколько сжат (численно уменьшен), а арьергард соответственно растянут (численно увеличен).

В распределительной геометрии, где площадь обозначает количество людей, верхняя плоскость «психического кубика» выглядит следующим образом (рис. 23).

Рис. 23.

Примем также во внимание, что в ходе поступательного движения общественная система испытывает исторические колебания. На подъемах истории поперечные внутренние границы смещаются назад, а продольные – отступают от уравновешенного центра к краям. На спадах и те и другие передвигаются в обратную сторону (см. тезисы № 50, 68). Характер человека в зависимости от исторической ситуации и в определенных пределах, вплоть до перехода в другую группу, изменяется.

Далее, занимаясь проблематикой, связанной с характерами людей, мы будем прибегать к услугам как номенклатурной, так и распределительной геометрии.

86. Пирамида прогресса

Центральным наглядным образом нашего исследования мы сделали объемную фигуру широкой моментной нормы. На водоразделе психической истории, после известной исторической и актуальной трансформации (см. тезисы № 45, 69), норма предстала перед нами в виде куба.

Однако этот образ, при всей его привлекательности, не совсем точен. Жертвой его совершенства стала одна, связанная с историей, особенность психики.

Восстановим справедливость, примем во внимание эту особенность. Тогда куб превратится в положенную на бок усеченную пирамиду, а его верхняя сторона (и наша рабочая плоскость) – в трапецию (рис. 24).

Рис. 24.

Почему именно так необходимо скорректировать фигуру нормы? Потому что ее более развитые, более исторически продвинутые слои имеют меньшую «амплитуду вибрации», чем слои неразвитые, отсталые. Логическое, переходом к которому является общественная форма, как мы знаем, существует в «невибрирующем» режиме. «Вибрация» угасает в процессе исторического развития социума и его отражательного инструмента (психики). Но поскольку в любой момент истории психическое рассредоточено исторически, своего рода угасание «вибрации» имеет место и при переходе от иррационального фланга психики к рациональному, логическому.

Врезка моментной психической нормы должна вписываться в коридор «вибрации» прогрессирующего социума (см. рис. 17 в тезисе № 69). Сделаем это, и все встанет на свои места (рис. 25). В фигуре нормы современной психики отразится потерянная нами историческая по своей сути ее (психики) особенность.

Рис. 25.

Кстати, уважаемый читатель, насколько вы были внимательны и, может быть, даже придирчивы, когда разбирали тезис № 28? Давайте-ка, проверим. Не поставили ли вы вопросительного знака против нашего довольно-таки витиеватого оборота, в котором фигурировали ориентированные по ходу времени сечения объемной фигуры? Не подумали ли вы, что проще было бы сказать о параллельных сечениях? Конечно, проще. Но, как сейчас выясняется, сказать так было бы неверно. Стороны психической пирамиды «вибрации», высотой (не столько в геометрическом, сколько в историческом смысле) которой служит ось прогресса, не могут быть параллельны. На социальном этапе прогресса «вибрация» отмирает. Параллельность означала бы стояние на месте или, что то же самое, отсутствие общества.

Что дает нам коррекция фигуры нормы?

Занимаясь психическим сообществом, мы не должны упускать из вида, что у рационалистов (логиков) «амплитуда вибрации» меньше, чем у синтетиков, а у синтетиков, в свою очередь, – меньше, чем у иррационалистов. Соответственно, у первых коридор условий существования шире, чем у вторых, а у вторых – шире, чем у третьих. Разве можно не учитывать это обстоятельство в практической деятельности?

Взяв отдельного человека, мы наблюдаем ту же закономерность при переходе от рациональной фракции его психики к иррациональной, от логических восприятия и реакций к машинальным, инстинктивным, бездумным (см. тезис № 30).

Эта же закономерность проявляется и в общественном «сознании». Его наименее «вибрирующими» и разбросанными и наиболее целостными и консолидированными формами являются наука и рациональное, критическое знание. С их помощью общественный человек осваивает все более широкий спектр условий, раздвигает коридор своего существования, все более приближается к той его ширине, за которой лежит новое – логическое – качество. Рационализм обеспечивает движение социума и прокладывает дорогу в будущее. Стоит ли говорить, какого он требует к себе отношения?!

Исторический подход позволил нам скорректировать моментную норму, как по существу, так и в графике, как в интересах теории, так и практики. Работая в дальнейшем с менее сложными и вполне нас удовлетворяющими наглядными образами, используя при этом номенклатурную и распределительную геометрии, будем иметь в виду сделанные коррективы.

87. Половой аспект психологии

Одним из самых значительных результатов биологической эволюции явилось формирование у высокоорганизованных ветвей жизни поляризованной системы полов.

Переходный вид Homo sapiens соединил с мыслью это достигшее совершенства биологическое средство нахождения оптимума.

До тех пор, пока логическое полностью не вступит в свои права и полы до конца не исчерпают своих возможностей, психика мужчин и женщин будет воспроизводить свойственные им половые противоположности.

В чем они состоят? Не поднимая всех пластов теории взаимодействия полов (и отсылая читателя к работам Геодакяна), укажем на главное. Думаем, понятно, что сжатое изложение позволит нам лишь в самой незначительной степени выйти за пределы абсолютизации того и другого начала. Не абсолютизируя, нельзя браться за рассмотрение противоположностей.

На определенном этапе развития природы ее диалектика нашла воплощение в поляризации приуроченных к полам функций.

Мужской пол, оперативно реагируя на изменения среды, на динамику мира, взял на себя труд стихийного внедрения в продолжающееся в следующих поколениях бытие жизненно важных новинок. Мутации обеспечиваются самцами, их половые клетки продуцируются на протяжении всей жизни, продуцирующие органы самцов вынесены во внешнюю среду. Женский пол, отталкиваясь от относительной стабильности условий существования и определенной неизменности мира, взял на себя ответственность за сохранение накопленного достояния. У самок яйцеклетки заложены от рождения и бережно хранятся в глубине тела.

Мужской пол представляет собой олицетворение революционной тенденции изменчивости, женский – консервативной тенденции устойчивости.

Мужской пол, отвечая за обновление и изменение, привносит в будущее (в следующие поколения) отличное от сегодняшнего качество. Позитивно ли оно, с точки зрения прогресса, или негативно, решится завтра в ходе естественного, в том числе полового, отбора. Новации ведь вырабатываются вслепую. Стабилизирующий женский пол, со своей стороны, поставляет необходимое для обеспечивающего существование прогрессивного отбора количество (потомство). Иначе говоря, мужской пол является носителем качества, женский – количества. Во взаимодействии полов воссоединяются эти две стороны единого процесса развития.

По логике вещей носителю качества и поставщику новинок, чтобы в полной мере отвечать своему предназначению, следовало бы в бóльшей степени, чем носителю количества и хранителю традиций, отличаться от узкой нормы (мы имеем в виду самую общую биологическую норму). «Экспериментируя» на самцах, природа должна загонять их на периферию широкой нормы и даже за ее пределы. Именно там, вдали от устоявшегося центра, находится источник потенциальной, будущей новизны. Женский пол, напротив, чтобы оправдать свое призвание, должен быть консолидирован вокруг сформировавшейся в прошлом, действительной линии оптимума.

Посмотрим, как обстоят дела у «разумных животных». Для этого вообразим, что мы следим за довольно представительным соревнованием взятых наугад мужчин и женщин. Не спортивным, где велика роль телесных различий, а соревнованием в самых разнообразных видах деятельности, в принципе не знающих половых ограничений: в приготовлении пищи, шитье, учебе, художественном или научном творчестве... Впрочем, такое состязание – не наша умозрительная конструкция. Оно происходит постоянно, и организует его сама жизнь.

Как вы думаете, кто победит в личном зачете, а кто – в командном? Мужчины или женщины? Несомненно, единоличными чемпионами станут мужчины. Выдающиеся повара, портные, инженеры, художники, композиторы, ученые, шахматисты – почти сплошь мужчины. Разве что у артистов другая пропорция. Возьмем эту – игровую – деятельность на заметку.

Правда, и выдающиеся неумехи и олухи – тоже мужчины. Они будут виноваты, если провалится мужская команда. Ну а из женщин выйдет вполне добротная, хотя и не хватающая звезд с неба, дружина хорошисток. Отдельные немногочисленные лидеры и аутсайдеры не делают в ней погоды.

Деятельные реакции подтверждают теоретически необходимый разброс мужчин и тяготение к узкой норме женщин.

Но деятельные реакции не существуют без психических. Психическое предшествует и сопутствует деятельному. Действительно, в психической жизни, хотя здесь и не проводится публичных соревнований, мы наблюдаем ту же закономерность. В центре психического сообщества, в области узкой нормы женщин больше, чем мужчин; на периферии, наоборот, – больше мужчин, нежели женщин.

Переведем закономерность общественного психического распределения того и другого пола на язык графики (рис. 26, см. также рис. 23 в тезисе № 85).

Рис. 26.

У общественного распределения мужских и женских психик есть другая – индивидуальная – сторона. На индивидуальном уровне мужчина, представитель общественно разбросанного, революционного пола обязан быть... узким консерватором. В таком, казалось бы, парадоксе, нет ничего удивительного. В противном случае мужчина не смог бы подтвердить и пролонгировать собственное своеобразие (качество). Мужчины в целом более упрямы, чем женщины, прямолинейны, тверды, грубы, категоричны. Женщина, принадлежа к консолидированному, консервативному полу, на индивидуальном уровне, напротив, широка и пластична. Только будучи такой, она может сохранить для будущего накопленное обществом достояние. Женщины в своей массе более мягки в отношениях с людьми, более терпимы, гибки, покладисты, дипломатичны, универсальны.

Психолог, психотерапевт, психиатр работают не с обществом, а с конкретными людьми. Они обязательно должны учитывать психические особенности своих пациентов, связанные с полом. Практику необходимо помнить, что у более пластичных по своей природе женщин адаптационные возможности, как правило, значительно выше, чем у мужчин.

К мужчинам и женщинам, к их психике ни в коем случае нельзя подходить с одинаковыми мерками.

Не дополнить ли нам наш диагностический список (см. тезисы № 75, 76, 79, 82) совершенно очевидной «пробой» на пол?

88. Женское и мужское «сознание»

Рассмотрение полового аспекта психологии мы разделили на две части. В предыдущем тезисе мы не стремились выйти за пределы нижнего яруса психики, а если ненароком все же и задели область «разумной» деятельности, указав на труд поваров, художников или шахматистов, то только потому, что элементарное продолжается и завершается в «сознательном». Сейчас все наше внимание будет сосредоточено на «сознании». Переведем свой взгляд на верхний ярус психики.

И для этого... перегнемся через барьер театральной галерки. Между прочим, совсем неплохое место для психологических наблюдений. С верхнего яруса театрального зала, как на ладони, виден верхний ярус психики мужчин и женщин. Мы не шутим. И не горим желанием щегольнуть каламбуром. Поспешим, пока не погас свет и не поднялся занавес, посчитать, сколько мужчин и сколько женщин через минуту-другую окажется во власти страстей, разыгрываемых и разыгрывающихся на сцене. Да, мы забыли сказать, что находимся в хорошем театре и смотрим неизуродованную классику.

Каково же соотношение полов среди театралов? Оно явно не в пользу мужчин. В зале женщин значительно больше. К тому же, осмелимся предположить, часть мужчин привлечена или просто приведена в театр женщинами. Превосходство женщин ощущается еще на дальних подступах, где представительницы «слабого пола» с мужской настойчивостью стреляют лишние билетики. Видимо, цель оправдывает средства.

Женское большинство мы обнаружим на концерте симфонического оркестра и на выступлении известного балалаечника, на сольном вечере оперного певца и исполнителя народных песен, в оперетте и на балете. Женщин больше среди посетителей художественных музеев и выставок, среди читателей беллетристики и почитателей поэзии, наконец, среди тех, кто способен излить свою душу в пении и выразить себя в танце.

Думаем, версию об избытке у женщин свободного времени мы можем сразу отбросить. Да она и не глубока. Искусство и художественная литература, связанные с ними игра воображения и переживания, любовь и ненависть, гнев и сострадание – более чем времяпровождение. Все это представляет собой психический образ жизни современной женщины. Точнее, в бoльшей степени женщины, чем мужчины.

Почему так? Почему женщины – синтетики и уравновешенные реалисты, тогда как мужчины впадают в различные исторические и актуальные «ереси»?

Подойдем к проблеме исторически. Сегодня, на водоразделе психической истории общества доминирующим является синтетическое «сознание». Синтетическая психическая доминанта, говоря иначе, есть норма нашего времени. Женщины, как мы выяснили в предыдущем тезисе, всегда более нормальны, чем мужчины, всегда более приближены к узкой, как исторической, так и актуальной, норме, всегда более консолидированы вокруг нее. В любую эпоху женский пол представляет собой наиболее рельефное и яркое выражение общественной нормы «сознания». В наше время женщины являют собой концентрированное выражение синтетического (душевного, чувственного) – игрового – «сознания». Как обыденного, так и литературно-художественного. Они выступают и как потребители и как творцы лучших, общественно значимых образцов лицедейства. Вот почему на сцене женские таланты не без успеха конкурируют с мужскими.

Женщина, наконец, максимально полно воплощая в себе отражательную доминанту макушки психической истории, с бóльшим основанием, чем мужчина, претендует на роль героя нашего времени (см. тезисы № 49, 68). Завершая тему сущности современного среднего, обычного человека и «вычисляя» его с точностью до пола, мы должны сказать, что таким героем, несомненно, является женщина. Впрочем, так было и так будет всегда, пока существует человечество со свойственным ему разделением на два пола.

Мужчины, в отличие от женщин, в большей мере являются носителями периферических видов, типов и разрядов «сознания». Они тоже переживают, чувствуют, играют. Но не так, как женщины, и не в центре куба общественного «сознания». Рассредоточенные в психическом сообществе, они воспринимают мир более мистически (женщин в мистику загоняет эксплуатация и основанная на ней тысячелетняя традиция забитости) и более рационально, более абстрактно и более конкретно, более оптимистически и более пессимистически. И делают они это там, где заканчиваются пределы «типично женского» мировосприятия и открываются горизонты «типично мужского». Разве можно, при всем их различии, скоррелировать с женским «сознанием» «философию» пьянства, курения, скабрезность и приверженность аналитическому детективу или научной фантастике (мы не говорим о мужском занятии большой наукой), спорт, политику, азартные игры и лежание перед «ящиком» на диване, чтение леденящих кровь триллеров и увлечение незатейливыми хохмами?

Мужчины и женщины живут в одном реальном мире. И, одновременно,– в разных идеальных мирах. Они в общем-то понимают друг друга – иначе социум распался бы и погиб. Но при этом недоумевают, что еще нужно ей или ему. Женщин удручают бесчувственность и глупость мужчин (умных меньше, и они не на виду), мужчины считают блажью женские переживания...

Два пола – два полюса. Анализируя поляризованную систему, мы должны были абсолютизировать противоположности. Возможно, используя этот необходимый прием, где-то мы и перегнули палку. Надеемся, читатель понимает, что рассматриваемые психические противоположности относительны и плавно переходят одна в другую.

Что касается практического вывода, он будет по сути дела повторением уже прозвучавшей мысли: к «сознанию» мужчин и женщин ни в коем случае нельзя подходить с одинаковыми мерками.

89. Все болезни психики

После нормы мы уделяем внимание болезням. Пришел их черед и в главе, посвященной синтезу разложенной на составляющие психики. Перед нами стоит задача приведения в систему всех психических аномалий. Совершенно не касаясь конкретики, укажем на принципиальную сторону ее решения.

Все составляющие «вибрирующей» психики (историческая, модульная, знаковая, «индивидуально-вибрационная», конструкционная) сработаны по единому трафарету. Какую бы сторону психического мы ни взяли, везде мы находим состоящую из трех подразделений симметричную широкую норму и пару примыкающих к ее краям болезненных противовесов. Любое полное, т. е. выходящее за пределы нормы, психическое измерение имеет шкалу, насчитывающую пять делений.

Каждое из пяти подразделений какой-либо стороны психики может сочетаться с любым подразделением любой другой стороны. Ранее констатированный принцип сочетания справедлив не только для аномальной зоны, но и для психики в целом. Впрочем, это обстоятельство уже было подмечено (см. тезис № 71). Психика имеет столько «степеней свободы», сколько в ней насчитывается составляющих (которые, кстати заметим, в зависимости от расставляемых акцентов мы называем также сторонами, параметрами или измерениями).

Сочетаемость различных значений разных параметров по сути дела означает «вибрацию». А «вибрация», как нам известно, входит в способ существования формы, переходной от биологического к логическому. Таким образом, неограниченная сочетаемость имеет вселенско-исторические корни. И представляет собой необходимость. Следовательно, все стороны психики, причем каждая в лице одного из своих подразделений, должны сочетаться.

Проиллюстрируем принцип сочетания, взяв историческую и модульную стороны психики (рис. 27). Напомним, что большими буквами «И», «С» и «Л» мы обозначаем, соответственно, иррациональное, синтетическое и логическое, буквами «А», «У» и «К» – абстрактное, уравновешенное и конкретное. Маленькая буква «с» заменяет приставку «супер», а маленькая «г» – приставку «гипер».

Рис. 27.

Как видим, пересечение всего двух сторон дает двадцать пять различных сочетаний, из которых шестнадцать – они составляют внешнее кольцо полной психики – являются аномальными. Угловые аномалии представляют собой комбинации болезней.

Синтезируя полную психику, мы обязаны возвести пятерку в степень, равную количеству психических составляющих. Убавив получившийся результат на число нормальных сочетаний, мы получим все – простые и сложные – психические аномалии. Степень может варьировать. Она зависит от того, сколько дополнительных, в той или иной степени второстепенных, параметров введено нами в синтез.

Но в любом случае количество болезней огромно. Велико оно и тогда, когда норма не дробится и рассматривается как одно подразделение. Не обескураживает ли вас, уважаемый читатель, такой оборот дела? Не встает ли перед вами вопрос: что мы выигрываем? Чем, в сущности, научный подход лучше старой доброй, и такой обильной на болезни, эмпирии?

Отвечаем: не надо бояться чисел. Выигрываем мы немало. Теория дает нам точные формулы всех болезней. Формулы, в которых нет ничего лишнего и ничего недостающего. Формулы, в которых содержание не затушевано и не подменено проявлениями. Наконец, формулы, которые могут быть переведены на язык практики и предельно четко выражены и зафиксированы.

Психика любого, как больного, так и здорового, человека может быть расписана в виде установленной последовательности ячеек (рис. 28), количество которых соответствует учитываемым психическим параметрам (см. перечень психических проб).

Рис. 28.

Каждая ячейка должна содержать (по закрепленному за ней параметру) информацию, во-первых, о направлении отклонения от узкой нормы, во-вторых, об измеряемой, скажем, по десятибалльной шкале, степени отклонения и, в-третьих, о формах, в которых реализуется содержание болезни. Ничего более не требуется.

Тогда даже самая сложная и причудливо оформленная психическая болезнь будет распознана и подвергнута соответствующему – адекватному – воздействию. Это называется постановкой диагноза и целенаправленным лечением. Говорить о значении того и другого, наверное, нет необходимости.

90. Исторические очереди психических болезней

До конца работы, что называется, рукой подать. Можно подводить первые итоги. Один из них несомненен: самое пристальное внимание мы уделяли исторической стороне психики. Возможно, кто-то даже сочтет книгу несколько перегруженной «историей». Что поделаешь! У автора тоже есть психика, и она соответствующим образом реагирует на абсолютный «исторический вакуум» нынешней психологии.

Синтезируя аномальную зону, мы продолжаем гнуть свою линию. Тема настоящего тезиса заставляет нас вновь показать психику с ее исторической стороны. С какой целью? Прежде всего с практической. Но все по порядку. Сначала обозначим нашу исходную позицию.

Как мы выяснили ранее, неотъемлемым свойством психики является ее историческая глубина. Любая актуальная сторона психики исторически рассредоточена. Каждое подразделение какой бы то ни было актуальной стороны распадается на пять последовательных исторических форм: супериррациональную, иррациональную, синтетическую, логическую и суперлогическую (см. тезис № 83).

Аномальные подразделения не составляют исключения из правила – психические болезни так же выстраиваются в исторические последовательности.

Нет ничего проще, чем изобразить их на бумаге. Что мы, в сущности, только что и сделали. Сместим акценты в рис. 27, помещенном в предыдущем тезисе, и перед нами проявятся исторические очереди психических болезней. Не будем забывать, что модульной стороне делегированы полномочия всех других актуальных сторон психики. Следовательно, на нашем чертеже представлены как очереди простых, так и комбинированных психических аномалий (рис. 29).

Рис. 29.

Одна и та же болезнь существует в разных исторических оболочках – она по-разному проявляется у людей, принадлежащих к различным историческим группировкам психического сообщества. Вопрос состоит в том, насколько разнятся исторические формы одной болезни? Может быть, настолько незначительно, что об этом нет смысла и говорить? Нет. Их отличие весьма существенно. Возьмем полярные – супериррациональную и суперлогическую – формы. Первая так же непохожа на вторую, как слепая мистика – на зоркую, передовую науку.

Ну, знаете, это уж чересчур, есть предел и гиперболам, скажет нам какой-нибудь читающий только оглавления всезнайка. И ошибется. Вы-то, уважаемый читатель, пройдя с нами всю дистанцию, понимаете, что наше сравнение нисколько не гиперболично. Оно математически точно. Исторические очереди болезней характерны не только для состоящего из носителей индивидуальных психик психического сообщества, но и для общественного «сознания».

Вывод мы, следовательно, можем адресовать как врачующим душу человека, так и исследующим душу общества. И медику, и философу важно не принять (историческую) форму, а формы так различны, за (актуальное) содержание. В противном случае... В противном случае произойдет то, что мы имеем в психологии и психиатрии. Не будем повторяться насчет царящих там хаоса и эмпирии. В философии положение не так серьезно. К тому же, если для исследователя общественного «сознания» установление истины часто сопряжено только с академическим интересом, то для психолога, психотерапевта или психиатра – выливается в диагноз.

А он является тем пунктом, где наука соприкасается с жизнью, где теория обнаруживает свое практическое значение, где помощи ждут люди.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ