|
ГЛАВНАЯ РАЗДЕЛА |
|
|
ИСКРИН В.И. |
Глава 6
АКТУАЛЬНОЕ «СОЗНАНИЕ» И ЕГО ПЕРСПЕКТИВЫ
63. Реальный и идеальный миры человека
Обследовав нижний ярус актуальной стороны психики (и завершив при этом формирование трехвекторной генеральной психической структуры), продолжим движение по нашему маршруту. Следующий его отрезок проходит через актуальное «сознание». Впрочем, и читатель это заметил, нам уже доводилось заглядывать наверх. Принципиальное подобие ярусов позволяет беспрепятственно перемещаться с одного уровня на другой.
Сосредоточим теперь внимание на теме данного тезиса. Очередную аналитическую операцию, в чем-то более масштабную, чем те, которые предпринимались нами до сих пор, мы поручим не обремененному философической мудростью нашему рядовому современнику. Посмотрим на мироустройство глазами обычного человека. Спросим у него, на какие миры он делит свою «вселенную»? По этому, интересующему нас сейчас вопросу, вряд ли найдется более компетентный эксперт. Получив ответ и сверив субъективное мнение с объективными данными, мы, во-первых, еще более упорядочим – соответственно очерченным мирам –массив человеческих психических черт и, во-вторых, сделаем шаг в деле систематизации отклонений и болезней психики. А под дальним прицелом мы будем держать сторону психики, непосредственно связанную с мирами человека. Какую? Сохраним секрет до следующей главы.
Итак, в каких мирах существует человек?
Не сомневаемся, что, оглядевшись по сторонам, наш помощник укажет на мир, в потенции соответствующий всему сущему. Ни в малейшей степени не страдая идеализмом, тем более субъективным, мы, разумеется, согласимся. Почему в потенции? Потому что этот мир не тождественен набору частей, фрагментов, деталей, элементов Вселенной. В него входят только те компоненты, которые интересны общественному человеку и потому потребляемы психикой. Интересы конкретного человека отрезают от общественно значимого огромного мира еще более тонкий ломоть.
Это – внешний по отношению к человеку, максимально широкий, реальный мир, предмет психического освоения.
Широкий мир включает в себя мир людей, общественных отношений и человеческого общения. Любой нормальный человек обособит эту жизненно необходимую ему часть мироздания. И будет прав. Мир людей также урезается и обедняется соразмерно интересам (к людям) отдельного – данного – человека.
Порождением внешнего мира (внешних миров) является внутренний мир человека, мир его памяти, воображения, переживаний, души, раздумий, сопоставлений, расчетов. Здесь гнездится «я» человека. Заглянув внутрь себя, человек обязательно укажет на все эти атрибуты. Наука подтверждает: внутренний мир существует постольку, поскольку существует отражение. Не надо доказывать, что у разных людей «география» их внутренних миров различна. Ее специфика обусловлена в принципе той частью внешних миров, которая в силу обстоятельств и природных задатков человека вошла и входит в круг его интересов.
Это – отраженный, идеальный мир, в известном смысле результат психического освоения природы.
Если «вне себя» человек воспринимает вещи, явления и образы, то «внутри» – только образы. Человек, как «вибрирующее» во всех отношениях существо, постоянно курсирует между мирами, пересекает границу между внутренним и внешним. Переводя компоненты внешнего мира в свои образы и уходя внутрь себя, он может вернуться и в действительности вновь и вновь возвращается к восприятию этих и новых реалий: не замыкается в себе, пополняет свой «запасник», сверяет копии с оригиналами. Внутренний мир лишь относительно автономен.
Только такой способ существования плюс определенные ритм и глубина погружения в миры позволяют психике функционировать нормально. Нормой является соблюдение общественно выверенной пропорции противоположностей – внутреннего мира и внешнего. Нарушение пропорции оборачивается болезнью. Психически нормальный человек имеет обязательным признаком более или менее пропорциональное пребывание во всех своих мирах.
Как мы отметили, внешние миры делимы. Каждый из них состоит из соприкасающихся и частично перекрывающих одна другую многочисленных, разнообразных, но в принципе поддающихся классификации областей. Скажем, мир в широком смысле включает в себя области живой природы, техники, стихии, городского быта и т. д. и т. п. Общественный мир состоит из областей классов, социальных слоев, групп, коллективов, семьи и т. д. Внутренний мир так же делим – он сотворен по образу и подобию внешних.
Человек может быть и в действительности является «жителем» нескольких и даже многих областей (и более мелких подразделений) каждого из внешних миров.
Открывающиеся наружу разнообразные индивидуальные внутренние миры, соприкасаясь друг с другом и взаимодействуя, образуют мир общественного «сознания».
Результатом последней операции стало разделение «вселенной» человека на внешние, реальные миры и внутренний, идеальный, отраженный мир. Повлияла ли эта операция на генеральную структуру отражения? Нет, ни в коей мере. Структура осталась в неприкосновенности и теперь «обслуживает» все три мира и каждый из них в отдельности. Вне зависимости от того, как и с какими целями мы рассекаем массив воспринимаемого, он в целом и выделенные в его составе блоки остаются все тем же порождением природы. Психическое восприятие любого из миров сохраняет обусловленную строением Вселенной векторную структуру. В каждом из миров регистрируется историческая, модульная и знаковая величина раздражителя.
Таким образом, теперь мы можем расклассифицировать человеческие психические черты соответственно мирам, в которых пребывает интересующее нас воспринимающее и реагирующее существо. Как уже отмечалось, все психические характеристики группируются в поляризованные пáры. Нетрудно понять, что полярность является выражением «вибрации». Отождествив пáры с каким-либо миром, мы объединим их вокруг соответствующей основной осевой связки (см. тезисы № 24, 59).
Такой путь к установлению порядка в кажущемся хаосе психических черт представляется единственно верным. Не игнорируя практику, мы руководствуемся теорией. Все известные систематизаторы, пытаясь найти некое магическое число «самых важных» характеристик, отталкивались только от практики. Группируя характеристики и отбрасывая, на их взгляд, второстепенные, они оставляли в конце концов несколько десятков. Но как определить, те ли это заветные черты? Ответить могла только теория. Однако структура самоотражения мира мало заботит приверженцев опыта и интуитивных комбинаций. Эмпирик способен в лучшем случае упорядочить хаос до состояния полухаоса. Можно только позавидовать поразительному долготерпению Кеттелла и других героев ночного поиска. Впрочем, стоит ли завидовать? Какое место на модульной оси занимает склонность к перебиранию конкретики?..
Но вернемся на свою дорогу. Посмотрим, какие пáры черт сформировались на почве восприятия широкого мира. Разумеется, нам придется ограничиться лишь некоторыми примерами. Мы демонстрируем только подход, применив который, можно в принципе расписать все психические характеристики. На наш взгляд, вокруг основной модульной связки «активность – пассивность» («абстрактность – конкретность») в этом мире концентрируются такие пары, как «неравнодушие – безразличие», «краткость – пространность», «боевитость – умиротворенность», «расхлябанность – педантизм», «вкус – безвкусие», «переменчивость – неизменность (в пристрастиях)». Коррелятами знакового стержня «оптимизм – пессимизм» в широком мире являются пары «веселье – грусть (скука)», «бодрость – усталость», «смелость – трусость», «надежда – отчаяние», «бесшабашность – мнительность», «спокойствие – тревожность».
Мир общения дает жизнь своим модульным парам. Среди них «общительность – затворничество», «блеск – неприметность», «вспыльчивость – невозмутимость», «разговорчивость (болтливость) – молчаливость», «открытость – замкнутость», «незаурядность – обыкновенность». К знаковым мы отнесли бы «сочувствие – злорадство», «расположение – настороженность», «альтруизм – эгоизм», «чуткость – черствость», «нахальство – стеснительность, стыдливость», «покровительство – подобострастие».
Что касается внутреннего мира, представляющего собой слепок внешнего, то, находя там человеческое «я», мы обнаруживаем и соответствующие самовосприятию человека модульную и знаковую пары. Ими являются «антагонистическая разорванность (развал, распадение) – непротиворечивое (бесструктурное) единство» и «самолюбование – самобичевание».
Не составляет труда распределить по мирам и исторические пары характеристик. Надо лишь учитывать одно обстоятельство. Дело в том, что среди них есть сквозные, свойственные всей истории. Но имеются, если можно так сказать, и срочные, связанные с определенным историческим периодом. Мы приведем, не вдаваясь в различия, небольшой список. Думаем, читатель легко справится с сортировкой. Мы предлагаем проанализировать следующие пары: «внушаемость – невнушаемость», «мистицизм – интеллектуальность», «буквальность – остроумие», «доверчивость – вероломство», «искренность – лицемерие», «правдивость – лживость».
Итак, под систематизацию психических характеристик подведена теоретическая основа. Мы показали, что психические проявления человека могут быть разложены по его мирам и объективно существующим осям.
Имеет ли это практическое значение? Несомненно. Знание и точность никак не повредят при определении места человека в психическом сообществе и при диагностике отклонений и болезней психики. Одной из практических мер должна стать при этом замена эмпирических тестов на научные.
Структурирование «сознания» не является для нас новым делом. Читатель помнит, как по оси «иррациональное – рациональное», в виде исторической последовательности, мы расположили суеверия и религию, искусство и литературу, критическое знание и науку (см. тезис № 38). Эти исторические по своей сути виды современного «сознания» были названы соответственно иррациональным, синтетическим и рациональным (логическим). На верхнем ярусе психики мы обнаружили воспроизведение ранее выявленной анатомии нижнего яруса. Было бы по меньшей мере странно, если бы ярусное усложнение психики видоизменяло ее структуру.
Таким образом, в толще «сознания» найдены различающиеся степенью развития исторические слои (виды). Сейчас нам предстоит структурировать актуальный фронт «сознания». Готовы ли мы к этому шагу? Несомненно. Актуальная сторона психики раскреплена осями рысканья и тангажа. Выработаны представления о ярусах психики. Наконец, на нижнем ярусе нами оставлен своеобразный шаблон. Это – структура элементарных актуальных восприятия и реакции (см. тезисы № 57, 59, 60). Остается только поднять заготовку наверх и на ее основе дать описание типов и разрядов «сознания» (напомним, эти термины у нас привязаны к модульной и знаковой осям). Так мы заполучим анонсированный ранее актуальный принцип строения «сознания» (см. тезис № 39).
На верхнем ярусе психика не разменивается на мелочи. Если внизу она сравнивает элементы и незначительные фрагменты мира, то наверху – фотографирует реальность, концептуализируя несравненно более солидные ее части. «Сознание» воспринимает мир не в виде бесхитростного орнамента, а как несущее смысл богатое живописное полотно.
Какие актуальные вариации необходимы и возможны в рамках широконормального видения картины мира?
Разберемся сначала с модульным «сознанием». По оси рысканья выстраиваются три его типа.
Абстрактное «сознание» смело и активно режет картину мира на части. Не слишком считаясь с объективными связями и общественными мерками, оно выдвигает эти части из целого, заслоняет ими другие, в той или иной степени абсолютизирует частную концепцию (концепцию части) в ущерб концепции как в конечном счете мировому явлению. Представителю абстрактного типа свойственно потеоретизировать по поводу вычлененной и увеличенной им части. И вовсе не обязательно на поприще науки. В своем роде теоретизирование (не путать с теоретическим – рациональным, научным – подходом!) возможно с кистью или пером в руке, на амвоне или на сцене, в творческой лаборатории композитора или режиссера, в голове почитаемого публикой «мыслителя» или неприметного и забитого обывателя.
Уравновешенное «сознание» более или менее адекватно отражает действительность. Оно в наибольшей мере общественно. Нормой его «поведения» является подчинение социально выработанным модульным стандартам. Соотнесение средним типом «сознания» части и целого принципиально не искажает объективно данной концепции картины мира. На практике такое видение оборачивается максимальной эффективностью деятельных реакций и, соответственно, минимальными потерями энергии, вещества, труда, «нервов» и жизней. Чего нельзя сказать об абстрактном и конкретном типах «сознания».
Конкретное «сознание» осторожно, пассивно и неприметно. Как и абстрактное, оно склонно пренебречь объективными связями и социальной программой видения мира. Данный тип перекошен в противоположную сторону. Части мирового полотна для него в определенной мере заведомо выравнены, а концептуальность, если можно так сказать, разобрана на детали. Представитель конкретного типа всегда готов любое обобщение обкорнать ножницами первого подвернувшегося «жизненного» примера. И сделать этот пример обобщением. Где мы можем наблюдать конкретное «сознание»? На киноэкране и в художественной галерее, в алтаре и на университетской кафедре, в режиссуре и композиции, в черепной коробке лауреата и недипломированной посредственности. Иначе говоря, в тех же исторических средах, что и абстрактное. Нетрудно убедиться, что столь же исторически вездесуще и уравновешенное «сознание». Эффективность конкретного «сознания» равна эффективности абстрактного, а потери одного эквивалентны потерям другого. Разве что «абстракционист» является потенциальной жертвой своего увлечения, а «конкретчик» – своего монотонного отношения к действительности.
Таковы три модульных типа «сознания». Перейдем теперь в другое актуальное измерение.
Как и модульное, знаковое «сознание» представляет собой концептуально оформленное воспроизведение психики нижнего яруса. С ее структурой мы уже знакомы. Достроим три разряда элементарных знаковых восприятия и реакций до высоты «сознания».
Оптимистическое «сознание» легко, без устали перерабатывает действительность. В той или иной степени игнорируя объективное положение вещей и общественно выверенные установки, оно стремится насытить отраженный мир светлыми, радостными цветами. Реальный мир оно склонно воспринимать как нечто родное и безопасное. Беды и неудачи прошлого им особенно не принимаются в расчет, списываются на случай или «забываются»; будущему столь же легковесно и бездумно приписываются «изменения к лучшему». Представитель оптимистического разряда любит жизнь, больше и чаще, чем среднестатистический человек, испытывает удовлетворение и удовольствие. В его отношениях с миром субъективно перевешивает гармония. Он меньше подвержен соматическим недугам, а когда заболевает, не уделяет болезни большого внимания, предоставляя бороться с ней своему духу. Оптимистическое «сознание» субъективно облегчает существование.
Реалистическое «сознание» адекватно знаковой действительности. Оно не облегчает и не утяжеляет нагрузку. Реалистически отраженный мир не перегружен ни светлыми, ни темными тонами. Действительность расценивается таким «сознанием» в меру своей и в меру чуждой. Этот разряд старается использовать неискаженный опыт прошлого в интересах будущего. Носитель реалистического «сознания» на вопрос о его житии-бытии, как правило, отвечает: «Нормально». Действительно, гармония и конфликтность в жизни такого человека нейтрализуют друг друга. Деятельные реакции, вытекающие из реалистического «сознания» так же эффективны, как и являющиеся продолжением уравновешенного. Практический эффект оптимистического и пессимистического «сознания» эквивалентен эффекту абстрактного и конкретного. В этом смысле рыскающее «сознание» и тангирующее равноправны.
Пессимистическое «сознание» с трудом противостоит действительности. Как и его антипод, оно не совсем полноценно улавливает объективное положение вещей и отступает от общественно выверенных установок. Однако, в отличие от оптимистического, такое «сознание» подкрашивает отраженный мир мрачными, безрадостными, серыми цветами. Действительность оно воспринимает как чуждую и опасную силу. Оборачиваясь назад, оно акцентирует внимание на невзгодах; смотря вперед, автоматически проецирует их в будущее. Представитель пессимистического разряда «сознания» тяготится «такой жизнью». Его характерными чертами являются недовольство, неуверенность, страх. В своих отношениях с миром он выделяет конфликтное начало. Болезни тела, часто надуманные, липнут к пессимисту и вместе с перманентной хандрой еще больше омрачают существование. Пессимизм, часто соединяясь с активно-абстрактным отклонением психики, делает человека потенциальным или действительным пациентом психотерапевта. Правда, и оптимизм в той же мере небезопасен. У более рискованного носителя оптимистического «сознания» больше шансов оказаться на приеме, скажем, у хирурга. Разумеется, по поводу перелома, а не какого-нибудь там фурункула. С мизерными, с его точки зрения, болячками он справляется самостоятельно и при этом даже умудряется найти в легком болении свои плюсы. Пессимист, напротив, выискивает минусы в собственных успехах, сомневается, жалеет себя.
Так выглядят три знаковых разряда «сознания».
Где мы можем с ними столкнуться? Там же, где и с типами модульного. Более того, историческое, модульное и знаковое «сознание», как, впрочем, и психика нижнего яруса, образует все возможные сочетания своих подразделений. Теория никак не препятствует такой комбинаторике. Практика подтверждает существование всех мыслимых сочетаний.
Здесь мы вплотную подходим к синтезу. Но не будем спешить. Придадим законченность только одному образу.
В свое время мы сравнили историческое «сознание» с трехслойным зеркалом (см. тезис № 40). Сейчас, когда «сознание» разложено на векторные составляющие и в составе каждой из них выделены своеобразные подразделения, мы можем развить эту аналогию. По модульной оси наше «зеркало» распадается на три, если угодно, створки, а получившийся трельяж с трехслойными зеркалами по вертикали (по знаковой оси) делится еще и на три этажа.
Наш отражательный инструмент не примитивен. Однако и не настолько сложен, чтобы пребывать в сфере непознанного.
Тайны психики, «сознания», отдельных его подразделений заперты на три замка. Нам нет надобности применять отмычки или использовать грубую силу. Мы открываем замки ключами.
Читателю известно наше мнение о нынешнем состоянии искусствоведения. Условием его превращения в науку мы назвали структурирование искусства по хронологической оси. Такого же рассредоточения требуют, на наш взгляд, религия, литература, наука. Данное условие представляет собой один из ключей к тайнам общественного «сознания». Мы попробовали его. Он подошел к замку (см. тезис № 39). Теперь к историческому ключу мы добавили еще два актуальных. Примерим их к модульному и знаковому замкам.
Начнем, как мы это делали и прежде, с модульного измерения. Возьмем религию, музыкальное и изобразительное искусство, литературу, науку. Попытаемся связать направления, течения, имена с известными нам типами «сознания». Разумеется, мы сможем привести лишь отдельные примеры. Ограничителем служит избранный нами жанр тезисов. Свою задачу мы видим в выведении принципа. При желании читатель может на несколько порядков увеличить масштабы его применения. Да, заметим еще, что здесь есть о чем поспорить: система динамична, границы размыты, отсутствуют единицы измерения, имеют место разного рода внешние возмущающие факторы. Тем не менее рискнем.
Итак, кого бы мы отнесли к абстрактному типу? Думаем, в живописи это может быть, скажем, Дейнека, в поэзии (впрочем, и в искусстве плаката), несомненно, – Маяковский, в науке – акцентуированный по части взаимоотношений полов наш коллега (как психолог) Фрейд. Читатель, вы недоумеваете? «Какие же это абстракционисты?» Спешим ответить: нормальные. Наше внимание сосредоточено на абстрактном фланге широкой модульной нормы «сознания». Изображающие, якобы со смыслом, геометрические фигуры на контрастном фоне и восторгающиеся их искусством находятся за пределами нормы и являют собой гиперабстрактность восприятия и творчества. Разумеется, если они не лукавят, восхищаясь мнимой одеждой голого короля. Относя гиперабстрактность к искусству, мы нисколько не иронизируем. Это – больное искусство, аномалия «сознания».
На конкретном фланге выставил свои полотна Глазунов. Здесь же мы видим историческую беллетристику Пикуля. У самой границы нормы соединяют громкий звук с вульгарными телодвижениями разнообразные иррациональные иванушки.
Что касается науки, в ней даже сформировалась особая отрасль конкретных исследований. Целая армия незаметных тружеников усердно разрабатывает узкие темы. Наука более обобществлена, чем искусство. Средней руки «конкретчик» органично вписывается в разделение научного труда. Общество потребляет совокупный продукт науки. Этого нет в искусстве и литературе.
В оптимистический разряд знаковой нормы мы бы зачислили, к примеру, музыку Й. Штрауса, песни Пахмутовой и Добронравова, прозрачную и светлую живопись Ромадина, театральный жанр комедии, общественные утопии и их историческую тень – учения о райском воздаянии.
В пессимистический разряд мы включим апокалиптические учения и мотивы, жанр молитвы, дореволюционную живопись Нестерова, творчество Достоевского, трагедию, пореволюционную публицистику Горького и Короленко, антиутопии, экологический алармизм.
Посмотрим теперь на актуальную плоскость. От ее центра крестообразно расходятся очеловеченные нами вектора. Будучи человеческим достоянием, религия, музыкальное и изобразительное искусство, режиссура, литература, публицистика, наука, словом, все проявления современного общественного «сознания», с необходимостью рыскают и тангируют. Иное их существование невозможно. Все исторические виды и подвиды индивидуальной и общественной психики верхнего яруса (разумеется, и нижнего тоже) спектрируются по модульной и знаковой осям.
В реальной действительности модульное и знаковое соединяются и образуют самые различные сочетания. Эти результирующие теснятся между основными векторами (абстрактным, оптимистическим, конкретным и пессимистическим) и заполняют все актуальное «пространство».
Актуальное исторически расслаивается.
Художник (в широком смысле), мистик или ученый, отражая определенную, специфическую область внешнего мира (см. тезис № 63), оформляет (от слова «форма») свой результирующий вектор, реализует свое видение мира и свою самобытность.
Наконец, испытывая влияние социума, подчиняясь историческим колебаниям и воздействию микросред, вообще будучи общественным – «вибрирующим» – существом, творческая личность в своем историческом развитии претерпевает различные, по существу своему векторные, метаморфозы. Человек в процессе своей деятельности выдает в той или иной степени неодинаковую духовную продукцию.
Так же и ее потребитель непостоянен в своих пристрастиях и вкусах. К тому же потребители сменяют друг друга, тогда как творцы шедевров бессмертны.
Можно ли разобраться в бесчисленном многообразии проявлений движущегося общественного «сознания»? Да, несомненно. Стоит лишь подобрать ключи, и тайное становится явным, а сложные нагромождения непознанного сменяются простой строгостью известного. Место творческой личности или рядового потребителя, жанра или направления, картины или музыкального произведения, религиозной или научной идеи может быть найдено в системе общественного «сознания». Главной тайной является система.
Мы вскрываем систему «сознания» тремя ключами. Набор, состоящий из исторического, модульного и знакового ключей, нас пока вполне удовлетворяет.
68. Еще о сущности современного человека
От психологии невелик прок, если ее предмет изучается без учета заключенной в нем истории. В этом случае мысль цепенеет или слегка подрагивает на месте. Точно так же, как то транспортное средство, у которого не работает маршевый двигатель, но включена система коррекции. Мы не игнорируем историю, а начиная с нее, переходим к актуальному блоку, чтобы затем синтезировать эти две стороны психического отражения. Таков основной алгоритм предпринимаемого нами исследования (см. тезис № 27).
Вот и сейчас, дописывая портрет героя нашего времени, мы дополним незавершенную – историческую – композицию необходимыми, на наш взгляд, актуальными мазками. Впрочем, не только. Возможно, в начале данной главы читатель обнаружил определенный исторический потенциал. Его-то мы и используем прежде всего.
Но сначала воспроизведем уже однажды поставленные нами вопросы (см. тезис № 49).
Какой печатью отмечено «сознание» обычного, рядового человека на водоразделе психической истории общества? Кто он, наш усредненный современник?
Наш герой, в отличие от человека коллективистских социальных систем, имеет своеобразный, неповторимый, свой, собственный внутренний мир. Разделение труда, вторгаясь в жизнь общества, разрывает первобытное идиллическое единение социума и человека, противопоставляет людей, разбрасывает их по микросредам, заставляет осваивать, как деятельно, так и психически, определенные области внешних миров. Внутренний мир становится слепком части внешнего. Наделяя человека самостоятельностью, эксплуататорская эпоха отнимает у него в полном смысле этого слова общественность духа. Человек духовно (психически), если можно так сказать, кристаллизуется. Будущий коллективистский строй кардинально изменит такое положение. Однако от середины психической истории до отрицания отрицания – слишком большое для человека нашего времени расстояние, чтобы вообразить, что представляет собой растворение кристалликов индивидуального – частичного и частного – мировосприятия в сплаве общественного – мирового – «сознания». Для нашего современника характерна наивысшая индивидуализация его внутреннего мира.
Средний человек есть представитель уравновешенно-реалистического большинства. Порой он может себе позволить побаловаться абстрактными «выкрутасами». Иногда ему необходимо успокоиться и отдохнуть, пожевывая духовную конкретику. Он быстро устает в атмосфере нереально приподнятого настроения. А подавленность, грусть или печаль хороши для него к месту и ко времени. Искусство и литературу он воспринимает центральной актуальной фракцией своей души. Как два «Л» из известного анекдота, рядовой представитель большинства «не понимает» художественных и литературных крайностей. Он предпочитает классику. В предыдущем тезисе мы обошли вниманием центр актуальной плоскости. Именно центром продуцируются адекватно отражающие действительность классические образцы общественного «сознания». Чем ближе к центру, тем выше, при наличии других условий, гениальность творцов художественных произведений. Здесь в максимальной степени удовлетворяются духовные запросы подавляющего большинства общества. Из синтетического общественного «сознания» в принципе невозможно изъять имена и творчество Шопена и Чайковского, Рембрандта и Репина, Рихтера и Улановой, Шекспира и Товстоногова, Голсуорси и Толстого. Укажем, кстати, и на самые значительные ориентиры рационального общественного слоя. Объективно это Дарвин, Энгельс, Маркс, Эйнштейн, это их предшественники Коперник, Ньютон, Линней, Гегель...
Наконец, обладатель души не свободен от различного рода влияний и связанных с ними психических трансформаций. Во время исторических спадов, а таковой ныне налицо, его одолевает не только иррационализм. В «больное», упадочное время к исторически ослабленному «сознанию» липнут и болезни невременнóго свойства. В такие моменты беззащитные души разобщенных людей, души, в которых сдвинуты границы между видами «сознания» и потеснено рациональное начало, с флангов атакуются актуальными «вирусами». Эти «вирусы» набрасываются прежде всего на иррационалистов. А иррационализм ведь, притаившись, сидит в каждом. Они проникают внутрь социальной системы и тем ближе продвигаются к линии адекватности, чем более глубок общественный кризис. Не удивляйтесь, если человек, которого вы знали как более или менее уравновешенного реалиста, сегодня вдруг предстанет перед вами в роли почитателя Малевича или Бретона, а если он не настолько интеллектуален, – ударится в медитацию или превратится в циничного сатаниста. Мы не говорим о бытовом «сознании» и нижнем ярусе психики.
Такова нормальная поступь прогресса. Таким он делает овладевающее разумом существо на водоразделе психической истории. На всем историческом пути больше нет места, где «сознание» человека было бы так атомизировано и так легко ранимо, так формально независимо и так по существу подвержено общественным влияниям. Синтетическое «сознание» несет на себе печать этого парадокса.
Портрет нашего современника практически завершен. Последний мазок мы нанесем, когда доберемся до психических нюансов пола. Хотелось бы, чтобы этюд получился (мы пользуемся нашей терминологией) уравновешенным, реалистичным, рациональным и емким.
69. Историческая эволюция актуальной нормы
Социальное представляет собой переход от биологического к логическому. Мы знаем, что новое качество возникает только на основе изменения количества. Какие количественные подвижки высвобождают разум из сковывающей его животной оболочки? В свое время мы указали на три взаимосвязанных переменных параметра (см. тезисы № 8, 13). Общество, наращивая свое «неорганическое тело», во-первых, осуществляет пространственную экспансию, во-вторых, существует во все более широком температурном диапазоне и, в-третьих, убавляет «амплитуду» и гасит свою «вибрацию». Рассмотрим в настоящем тезисе последнюю эволюцию. Поскольку мы сейчас занимаемся актуальной стороной психики, нас интересует схождение с исторической сцены рысканья и тангажа отражения.
Применительно к «лобовым поверхностям» движущихся абстрактных макро- и микросоциума это означает стягивание широкой актуальной нормы и превращение ее в конце концов в точку. Такая консолидация ликвидирует актуальный разброс восприятия и реакций, устраняет все, включая болезненные, отклонения от оптимума, упраздняет психику как таковую. Человеческое, психическое отражение перерастает в сознательное, социальная форма движения материи переливается в логическую. Завершается процесс отрицания второй вселенской формы.
Графически переход от биологического к разумному изображался нами в виде треугольника (см. тезис № 13). Тогда мы еще не имели понятия об актуальной норме, системе коррекции, рысканьи и тангаже. Теперь, после проделанной «актуальной работы», изменяющемуся социальному отражению наверняка стало тесно в рамках простой плоскостной геометрической фигуры. Для своего выражения оно требует более сложной – стереометрической – графики. Удовлетворим эту потребность (рис. 17).
Рис. 17.
На нашем рисунке изображена историческая эволюция актуальной нормы. Но нам известна и эволюция исторической стороны психики (см. тезисы № 26, 33, 45). Не сомневаемся, что читатель, самостоятельно соединив актуальное с историческим, получит полное представление об эволюции общественной психики на протяжении всей человеческой истории. Это – не слишком сложная задача.
Что касается полноты данного тезиса, нам осталось ответить на один вопрос. Мы показали, что происходит в процессе развития с актуальной стороной психики. Однако за вопросом «что?» всегда следует вопрос «как?». Дадим на него ответ в самых общих чертах.
По мере роста сознательного компонента отражения падает значение его исторического предшественника. Сознание берет под контроль и ограничивает инстинкт. Воля человека под диктовку разума вторгается в область эмоций, вступает с ними в борьбу и нередко побеждает. В этом же направлении действует и такое рационально-общественное явление, как медицина. Человек, воздействуя на себя или на других людей, посредством препаратов или психотерапевтически (в том числе и на бытовом уровне), подрезает края актуального спектра, пусть немного, но приближает себя или пациента к линии адекватности. Не искусственно ли это? Нет. Если воздействие обусловлено в конечном счете объективной исторической потребностью, оно, вне зависимости от механизма осуществления, естественно.
Насколько значительны успехи логики в деле преодоления актуального разброса? О достижениях беспристрастно говорит нынешнее место социума на его историческом пути. Общество развивается по экспоненте. Дальше дело пойдет все быстрее и быстрее (наш график не учитывает ускорения). Колоссально ускорит процесс тонкая – на молекулярно-генетическом уровне – коррекция материального носителя уже довольно развитого и не умещающегося в человеческих головах «сознания». Общество окажется в двух шагах от качества, переходом к которому оно является.
А дальше? Что ожидает сознание, наконец-то сбросившее с себя «вибрирующие» путы биологизма?
Отвечая на поставленные в конце предыдущего тезиса вопросы, мы ни в коем случае не должны блуждать в области витающего над космической бездной духа. Только твердо опираясь на материальное основание, можно серьезно говорить о его порождении. Отражение, а сознание является его исторической формой, есть свойство (и следствие) материи. Его конкретная форма не может не соответствовать обусловившей ее форме материальной организации.
Как помнит читатель, еще во Введении мы набросали контуры материального носителя логической формы движения материи (см. тезис № 18). В параллель ему развивается и оставленное нами на потом освободившееся от связанных с биологией кавычек сознание. Думаем, сейчас мы в состоянии описать в главном и «психику» субъекта логического этапа вселенской истории. А поскольку речь идет о движении сознания, в помощники мы должны призвать «количественный подход».
Его применение перемещает точку, в которую стягивается широкая актуальная норма, от конца человеческой истории к завершению вселенской. Что это означает?
Это значит, что на третьем этапе вселенской истории присутствуют не определяющие сущности логического отражения рудименты психического. Разумная форма, если иметь в виду ее качественное своеобразие, не является «вибрирующей». Однако «вибрация», сойдя с исторической сцены как способ существования, остается до предела развития мира егоZagolovok_Glavy_posle_No___F_Zagolovki_Str_Glavy_Raboty_Greyр, пока не исчерпаны экспансионистские потенции логической формы, пока ей противостоит неосвоенная природа и ее развитие не наталкивается на естественные ограничения, в ее сознании остается уголок для следов проб и ошибок, зигзагов и отступлений, незначительных и все уменьшающихся отклонений от адекватного и цельного восприятия мира и от абсолютно логичных реакций. Разум вселенского субъекта будет ощущать угасающее эхо возбуждения и заторможенности, положительных и отрицательных эмоций. Лишь только тогда, когда материальный носитель логической формы вберет в себя мир, все рудименты того, что составляет наше духовное бытие, полностью потеряют смысл. Вместе с этим прекратит свое существование и освещенная разумом форма, являющаяся высшей и последней ступенью вселенской пирамиды. Прогрессу придется потрудиться в поисках иного способа организации и реализации.
Логическая форма, как уже отмечалось, будет развиваться по линии интеграции своих действующих объектов в единый – в пределе вселенский – субъект и в направлении наращивания массы и пространственного распространения своего «тела». Отсюда исходят две тенденции в сфере отражения.
Вообще, рассматривая развитие логической формы, мы должны говорить именно о тенденциях. Логическая форма является последней во вселенском ряду и, одновременно, переходной к надвселенскому качеству. Развиваясь, она поглощается более высокой организацией. Обусловленное поглощением нарушение чистоты обозначаемых нами (сейчас и ранее) процессов по сути дела снимает вопрос об их завершенности. Будем иметь в виду, что дело идет о тенденциях развития разумной формы (как в сфере материи, так и духа). Вернемся к нашему плану и укажем на две из них.
Во-первых, логика развития и логика как таковая однозначно требуют для единого и единственного субъекта единого органа сознания. Другой вопрос, какова будет его «конструкция». Речь не о ней, а о функционально-сущностном единстве. А таковое, без всякого сомнения, вырастает на очерченном нами материальном основании. Бытие определяет сознание и, добавим, обусловливает организационные формы, в которых оно конституируется и функционирует, обслуживая потребности своего материального носителя.
Во-вторых, достигшая потолка своего развития логическая форма тождественна мыслящей Вселенной. На таком фоне совсем незначительными выглядят игры океана с заброшенными Лемом на далекую планету психическими существами.
Мыслить – значит отражать внешнее. Вобрав в себя и тем самым исчерпав для отражения мир, вступившая в стадию кризиса и преобразующаяся форма (см. тезис № 18), чтобы продлить прогрессивную линию бытия, должна искать иной, если можно так сказать, более чем вселенский объект приложения своей активности. Какой? Оставим этот вопрос без ответа. Возможности нынешней логики не позволяют войти в иные пределы. Река сознания впадает «там» в неведомое море. Находясь невдалеке от истока, мы мысленно добрались до ее устья.
Нарисованные нами перспективы сознания могут показаться фантастикой. Что ж, кто-то и должен видеть в них, добрую иль злую, сказку. В человеческой психике рационализм разбавлен верой, иллюзиями, стереотипами.
Читатель, проверьте наши рассуждения на предмет логики. Проводя свою – субъективную – логическую линию, мы стремились максимально адекватно отразить линию объективной логики развития огромного мира.