Глава 2

ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК

29. Три слоя исторической нормы

Первый – промежуточный – рубеж позади. После предварительного синтеза двух сторон нормы мы опять выходим на аналитическую часть дистанции. В трех главах предметом нашего внимания будет историческая сторона наблюдаемого в психическом ракурсе социума и еще в трех – актуальная. После шести глав анализа нас ожидает еще один рубеж синтеза. На этот раз, сводя воедино наработанное, мы попытаемся дать более или менее законченную – структурированную и цельную – картину психического отражения действительности как общественным человеком, так и обществом людей. Таков перспективный план.

Что касается непосредственно стоящей перед нами задачи, она намечена в предыдущем тезисе. Мы займемся градуировкой исторической шкалы.

Принципиальной основой членения служит существующий в рамках данного качества количественный разброс. Несомненно, что обе широкие нормы делимы. Это обусловлено самим смыслом явления ширины. В свою очередь, за шириной стоят продольные и поперечные колебания общественной системы, понимаемые, если система рассматривается в статике, как различия по величине человеческих психических характеристик. Заметим, что в движущейся системе в понятие колебаний входит и общественно-историческое смещение психических характеристик (см. тезис № 24). Им мы займемся в гл. 4.

Число слоев широкой исторической нормы не произвольно. Объективно их три, ибо переходная и в этом ключе исторически дифференцированная целостность в любой момент истории распадается только на три кардинально отличающихся одно от другого подразделения: два полярных, соответствующих краям «поля разброса», и промежуточное. Нулевой отметкой состоящей из трех делений исторической шкалы является риска узкой нормы. Подчеркиваем, четвертого, пятого и т. д. подразделений нормы не существует. Это несомненно с точки зрения теории. Другое дело, что каждое из трех главных делений мы можем и должны, спускаясь с высот научной абстракции к практике (см. тезис № 23), рассматривать в качестве отдельной шкалы со своей внутренней, более мелкой градуировкой.

Обогатим «портрет» нормы исторической структурой (рис. 12).

Рис. 12.

В составе исторической нормы выстраивается прогрессивная последовательность: пограничный, смещенный в биологическую сторону, с относительным (для данного момента истории) преобладанием биологического начала слой И (иррациональный) – охватывающий окрестности узкой нормы исторически уравновешенный, «своевременный» и соединяющий противоположности слой С (синтетический) – смещенный в логическую сторону, устремленный в будущее, с относительным преобладанием логического слой Л (логический или, что тождественно, рациональный).

Раздвоение последнего наименования не следует расценивать как прихоть автора. Мы были бы рады, указывая на суть исторического конфликта, ограничиться при обозначении прогрессивного слоя нормы «рациональным». Однако, в дальнейшем, на стадии синтеза, такое название по формальным соображениям окажется не совсем удобным. Тогда на первый план выступит слово «логика» и его производные.

Биологическое в человеке ни в коем случае не должно нас пугать, тем более, – оскорблять. Таково место социальной формы в развивающейся природе. Биологическая граница нормы, за исключением только начального момента человеческой истории, удалена и все более отдаляется от «царства зверей». Животность в общественной норме, в реальном социуме и человеке относительна. Как, впрочем, и разумность. Да и отправной точкой социального и психического, как мы уже отмечали, является отнюдь не инфузория-туфелька (см. тезис № 9).

Наверное, не стоит особо подчеркивать, что границы нормы, как внутренние, так и внешние, размыты. Этот бесспорный эмпирический факт легко находит свое теоретическое обоснование в атомарных масштабах различий между неповторимыми людьми, составляющими социальную систему. В природе и обществе размытость границ – обычное явление.

30. Воспринимающий и реагирующий человек как историческое явление

Человек двойственен. Являясь главным и единственным персонажем грандиозного вселенского качественного сдвига, суть которого состоит в замене биологической формы движения материи новой, ей противоположной, он не может не быть биолого-логическим существом.

Биологическое и логическое в человеке вообще и в его психике в частности соединены, слиты, переплавлены.

Но переплавлены так, что человеческий сплав демонстрирует в разных условиях весьма отличающиеся в биолого-логическом плане свойства. Человек непостоянен, пластичен. В его психических и иных проявлениях просматривается то одна пропорция «материалов» сплава, то совсем другая. Читатель помнит, в свое время мы говорили о перепадах разумности человека (см. тезис № 4).

Перепады психики естественны. Частица социума несет на себе печать всех противоречий своего времени и своей материальной формы. Человек представляет собой микросоциум во всех отношениях. Находясь в потоке нащупывающего луч развития сообщества, микросоциум «вибрирует» в подвижной среде в поисках своего оптимума.

Нам не остается ничего иного, как, моделируя, считать, что наш сплав состоит из каких-то более или менее оформленных биолого-логических фракций, и в дело, продуцируя различные исторические проявления психики, в зависимости от обстановки вступает то одна из них, то другая...

Сколько же этих фракций и каковы они? Вытащим «микрослой-человека» из широкой исторической нормы и увеличим картинку (рис. 13).

Рис. 13.

В двухкомпонентном сплаве могут конституироваться только три различающиеся биолого-логическими пропорциями фракции. Думаем, не стоит повторяться по поводу вырастающей из количественного базиса качественной определенности.

Три фракции, поскольку речь идет об отражении, обусловливают соответствующие виды восприятия и реакций в принципе каждого человека. Назовем их в порядке прогрессивной последовательности иррациональным, синтетическим и рациональным (логическим).

Границы между видами восприятия и реакций, как и между фракциями, из-за плавного изменения биолого-логической пропорции размыты и по причине «продольных», исторических по своей сути колебаний человека подвижны.

Какой вид восприятия «включает» человек, зависит от его объективных возможностей и субъективных потребностей. Давление внешних обстоятельств обусловливает необходимость смещения у субъекта биолого-логического сечения (т. е. границ между видами восприятия и реакций). Воздействию извне препятствуют человеческие, объективные по своей сути, возможности. Дрейф сечения регламентируют принадлежность человека к определенной общественной микросреде, его пластические свойства (ширина индивидуального диапазона восприятия и реагирования) и, разумеется, собственно природное соотношение биологического и логического компонентов.

31. Исторические группировки людей

Прежде чем продолжить анализ исторической стороны психики человека, сделаем небольшое методологическое отступление. Думается, сейчас оно уместно и необходимо.

Изображая человека, не только словесно, но и графически, в виде абстрактной модели, мы ни в малейшей степени не впадаем, как может показаться, в упрощенчество. Схематизм нисколько не затушевывает главного. Напротив, только так и никак иначе возможно в переливах психики найти необходимую в научном анализе дискретность. Если модель являет собой абстракцию действительности, а нам представляется, что это так, мы много выиграем на этапе синтеза и еще больше – в практическом приложении теории. Надеемся, читатель не воспринял сказанное и вычерченное в предыдущем тезисе буквально. Разумеется, мы не считаем противоположные исторические компоненты психики реального человека какими-то сложенными в коробочку зубчиками. Оставим механическое устройство души представителю общественной группировки, соответствующей подразделению «И» широкой исторической нормы. «Центрист» пусть восторгается единым и неделимым духом.

Мы же пойдем своей дорогой и обозначим в настоящем тезисе исторические общественные группировки людей, различающиеся видом восприятия раздражителей и реакций на них.

Нетрудно понять, что величина фракций зависит от соотношения биологического и логического в человеке. А поскольку пропорции двух противоположных «материалов» в людях не одинаковы, одна часть общественной системы выделяется относительным (для данного момента) преобладанием иррационального вида восприятия и реакций, другая – противоположного, рационального, третья – характеризуется относительным доминированием смешанного, синтетического вида.

Таковы три объективно оформляющиеся в реальной общественной системе группировки людей, взятых по признаку исторического развития психики. Каждая группировка имеет свой психический образ жизни.

Будем называть их соответственно группировками иррационалистов, синтетиков и рационалистов (логиков).

Естественно, границы между этими общественными подразделениями и их образами жизни размыты и подвижны. На причины такого устройства перегородок в обществе и в его психической жизни мы указали в двух предыдущих тезисах.

Таким образом, мы структурировали, во-первых, широкую историческую норму, во-вторых, стоящий за ней исторический срез реальной общественной системы и, в-третьих, историческую сторону человеческих восприятия и реакций. Для обозначения структурной единицы в составе каждой из названных исторических последовательностей нами использован особый термин. Подразделение широкой нормы мы назвали слоем, подразделение реального социума – исторической общественной группировкой, наконец, специфика восприятия и реакций какой-либо исторической общественной группировки была привязана к термину «вид».

В дальнейшем мы будем строго соблюдать установленный терминологический порядок.

32. Историческая глубина психики и природа нашего мира

Психика имеет историческую глубину. Этот факт был принят нами без обоснования. Обращаясь к практике, мы не можем не видеть исторического рассредоточения психического. Общественная психика «складывается» из психических установок людей, различающихся по уровню своего развития. Психика отдельного человека подразделяется на составляющие прогрессивную последовательность фракции. Почему так устроено человеческое отражение? Почему психика «уходит» в историю? Попытаемся, не вскрывая диалектики индивидуального и общественного, разобраться. Для этого нам придется выйти за пределы интересующего нас – идеального – явления. Понятно, что единственный выход ведет в область бытия.

Идеальное есть порождение материального. Психическое скопировано с бытия. Исторический аспект человеческого отражения обусловлен природой объективно существующего мира.

Что лежит в основе мироздания? Какова формула существования нашего мира?

Ухватимся за фундаментальную аксиому философии.

Она гласит: мир существует.

Думаем, только среди больных и субъективных идеалистов найдутся охотники оспаривать истину, узаконенную тысячелетним опытом человечества. Уйдем от споров с ними. В наши планы не входят дискуссии с представителями философской периферии.

Вы прочли выделенную жирным шрифтом аксиому материалистической философии. Но мы не только провозгласили ее, но и одновременно, глядя на мир, констатировали, что он существует. Вы кивнули. Прошли считанные секунды. И мира, на бытие которого мы указали, уже нет. Ведь так? Еще мгновение – и нет уже новой мировой реальности. Еще... Впрочем, не будем придерживаться ритуала троекратного повторения.

Существование, каким оно выступает в нашем контексте, а он, согласитесь, не лишен так называемого здравого смысла, как в песне, «есть только миг...». Другими словами, оно не имеет длительности, и, сделаем еще шаг, оно вроде бы есть и, вместе с тем, отсутствует. Занятная формула! В духе Зенона. А ведь речь-то идет о реальном мире, а не об упражнении ума.

Ущипните себя, что же получается? – в недоумении воскликнет читатель. Не для того ли, чтобы занять их место, вы лягнули несчастных субъективистов? Разумеется, нет. Мы просто по ходу дела воздали им должное. А что до получившейся формулы, признáемся, конечно же, она не подходит для нашего мира. Но вполне годится в качестве отправного пункта для решения поставленной задачи.

Такая формула если и характеризует, то не нашу, а «сингулярную» вселенную. Мысленно поэкспериментируем с ней. Позволим ей, не расставаясь с «элементарностью», невозможное – перемещаться во времени. Тогда в свою «историю» она должна была бы «уходить» – она ведь «элементарна» – такой, какая она есть. И такой же неизменной она должна была бы при этом «оставаться» в «настоящем». Ее «вчерашнее» существование ничем не отличалось бы от «сегодняшнего», а «сегодняшнее» – от «завтрашнего»... Нет, остановимся. Этот мир решительно не стыкуется ни с движением, ни с историей. В «элементарном» мире, как ни крути, нет ни времени, ни развития, ни прошлого, ни будущего. Для его описания не подходят слова, функцией которых является отражение связей, процессов, динамики. А кавычки скорее создают лишь иллюзию понимания его, с нашей точки зрения, мертвенной тишины.

Совершенно иначе устроен наш – «сложный» – мир.

Его «сложное» единство раскрывается в виде связей, отношений, взаимодействий, истории, развития. Развитие включает в себя обновление и сохранение, отрицание и преемственность. В противном случае оно было бы невозможно.

Историческое бытие нашего мира есть смена его различных организационных уровней. Но только при известном их сохранении. Следовательно, моментное бытие представляет собой сосуществование различных исторических пластов. Миг бытия по существу, подчеркиваем, по существу, исторически растянут. В таком мире момент лишь относительно и формально противостоит историческому целому.

В моментном существовании изменяющегося мира аккумулируется история, актуальное с необходимостью имеет историческую глубину.

Формула в полном смысле слова существования нашей Вселенной разительно отличается от формулы, характеризующей законсервированный, потенциальный, «плоский элементарный мир».

Войдем опять в пределы идеального. Что же мы видим? В идеальном воспроизводится материальное. Человеческое моментное отражение мира, как и сам «сфотографированный» мир, исторически рассредоточено. Хронологическую глубину психики обусловливает устройство реального мира. Если бы психика была исторически «плоской», она не являлась бы порождением бытия и, не имея возможности воспринимать глубину мира, оказалась бы абсолютно слепой. Не надо объяснять, что слепота равнозначна отсутствию психики.

33. Периодизация психической истории общества

До сих пор мы рассматривали широкую историческую норму безотносительно к точке ее привязки к оси времени. Нами исследовалась норма вообще, в принципе любая моментная норма. Такой подход не оказался неплодотворным: норма структурирована, стоящая за ней общественная целостность рассечена на различающиеся в плане психического отражения действительности группировки.

Сделаем следующий шаг – взглянем на норму в контексте истории. В настоящем тезисе речь пойдет о том историческом фоне, на котором преобладание какого-то вида восприятия и реакций является в общественной системе абсолютным, и, следовательно, этот вид (и соответствующая ему группировка людей) определяет, если можно так сказать, психическое лицо социума. Ранее мы выявили только относительную психическую доминанту каждого из трех необходимых подразделений нормы.

Иначе говоря, мы попытаемся дать самую общую периодизацию психической истории человечества.

Для этого представим себя зрителями, вознамерившимися посмотреть киноэпопею о победоносной в конечном счете борьбе логического начала против своего исторического антагониста.

Включен «кинопроектор», и на экране нашего воображения появляется первый кадр, помеченный знаком «0» по оси времени. Мы у истоков человеческой истории. Идет отсчет ее первых мгновений. И вдруг мы начинаем различать, как в верхней части кадра, а это, как догадался читатель, широкая историческая норма, проступает светлая полоска логического, и, поскольку процесс пошел, ее микроскопическая ширина первых моментов истории все более увеличивается и увеличивается.

Условимся, что нам пока не интересны перипетии борьбы логического и биологического. О них мы вспомним позже. Сейчас нас занимает основная сюжетная линия.

А она такова, что новое методично и с ходом истории все быстрее вытесняет своего противника. В нашем фильме логическое занимает верхнюю четверть экрана, треть, половину... И вот конец фильма – завершение человеческой истории: в нижней части кадра сужается и исчезает темная полоска биологического.

Что же тут примечательного? Монотонный процесс вытеснения одним началом другого. Не совсем так. Мы увлеклись сюжетом и не заметили частей фильма и даже заставок перед ними. Монотонное изменение ведь рано или поздно упирается в необходимость смены качества. Мы посмотрели фильм, состоящий из трех частей. В ходе истории дробь Л/Б дважды изменяет свое содержание, дважды меняет качество.

Первую часть своего исторического пути человечество проходит под знаком абсолютного преобладания биологии. Следующая треть пути (не по времени, а по значимости) характеризуется известным равновесием противоположных компонентов. Наконец, последний отрезок общество пробегает в условиях абсолютного преобладания разумного начала.

Такова биолого-логическая – необходимая в психологических исследованиях – периодизация человеческой истории. Она нисколько не противоречит периодизации, применяемой в обществоведении (мы имеем в виду науку об обществе, а не результат творчества не обремененных рационализмом умов). Более того, обе они составляют единство, к которому мы подходим, в зависимости от познавательных целей, то с одной, то с другой стороны. Не отрывая психологию от обществоведения, находясь на исторических позициях, мы должны констатировать, что в первобытном обществе абсолютно доминируют иррационалисты и иррациональный вид отражения мира, в эксплуататорском и коллективистском – соответственно синтетики и рационалисты со свойственными им видами восприятия и реакций.

В благоприятных исторических условиях один из видов выходит за пределы своего слоя и начинает диктовать свой психический образ жизни всей системе, заставляя другие виды «работать» с оглядкой на дежурного господина. Один период человеческой истории сменяется следующим – устаревшая общественная психическая доминанта уступает свое место другой, более прогрессивной.

Какое непосредственное значение это – самое рельефное – членение имеет для нас и для нашего предприятия?

Во-первых, мы не можем не считаться с тем обстоятельством, что в нашу эпоху, когда общество переходит в свою третью – коллективистскую – формацию, рационализм все еще находится под прессом синтетического образа жизни. Ничего не поделаешь. Общественная психика отстает от бытия социума. Таков закон соотношения идеального и материального. Во-вторых, согласно «закону» мира синтетиков, в области науки есть две площадки для умственных упражнений любого желающего – медицина и обществоведение.

Если взять более короткий отрезок времени и более мелкий общественно-исторический рельеф, мы должны констатировать, что в пору нынешнего идейного кризиса, сопровождающегося массированным наступлением иррационалистов, не говоря уже о синтетиках, урезанный по части самостоятельности и ослабленный рационализм тем более не может рассчитывать на общественное признание.

Наконец, последнее историко-практическое следствие, на этот раз «за здравие». На грядущем общественном подъеме, который не за горами и обещает быть крутым и массовым, перегородки между общественными группировками рационалистов, синтетиков и иррационалистов резко и значительно сдвинутся в сторону последних. Наступит очередной этап торжества науки над обыденностью, мистикой, мракобесием.

С момента своего зарождения на заре эксплуататорского общества научный взгляд на мир властвует над умами считанные годы с интервалами в десятилетия и даже столетия. Но и этих мгновений оказывается достаточно, чтобы дать мощнейший импульс движению общества по пути прогресса.

34. «Болезнь временнóго переноса»

Будем считать, что взятая в статике историческая норма восприятия и реакций подвергнута необходимой и достаточной для продолжения исследования человеческой психики аналитической разработке. Завершая главу, обратим внимание на две запредельные, ненормальные зоны. В дальнейшем мы также собираемся придерживаться подобной схемы: сначала заниматься нормой, затем – аномалиями.

Историческая норма развернута по оси времени. Болезнь, как мы выяснили, корректирует прогрессивное движение системы в перпендикулярной плоскости. Поэтому назвать болезнью отступления в ту или иную сторону от исторической нормы мы, строго говоря, не имеем права. Но в то же время, согласно принципу «болезнь властвует за пределами нормы», мы должны исторические аномалии психики считать болезнью.

Что же делать в такой противоречивой ситуации? Выйдем из затруднения самым простым образом. Закавычим аномалии с исторической спецификой и назовем их видами «болезни временнóго переноса». Будем помнить о своеобразии этой «болезни».

В чем же оно состоит?

Выход за границы широкой исторической нормы по сути дела представляет собой перенос в настоящее того соотношения биологического и логического, иррационального и рационального, которое было или будет нормой. Собственно болезнь не связана такой зависимостью с нормой. Огромное число актуальных аномалий никогда не включается в норму. У актуальных болезненных крайностей своя функция. В зоне болезни они составляют внешний контур грубой коррекции. Следующие контуры действуют тем тоньше, чем ближе располагаются к линии оптимума. Тонкая коррекция не имеет смысла без грубой. У исторических «болезней» совершенно иная – маршевая – функция. Они представляют собой не частично расходуемую в трении со средой субстанцию, а преобразующуюся из крайней авангардной в крайнюю арьергардную по мере прогрессивного движения системы.

Разумеется, от нашей философской поддержки носителям «несвоевременного» соотношения биологического и логического легче не станет. Эти носители, люди, оказавшиеся в чуждой для них общественно-психологической среде, выталкиваются ею обратно, «к себе», если можно так сказать, в никогда. Альтернативой является только преодоление ими своей собственной сущности. В каких пределах это возможно, мы будем говорить далее.

Известны трудности людей, с некоторой опаской именуемых в народе «слишком умными». Но они, скорее всего, пребывают еще в норме, у самой ее границы. Гораздо хуже приходится тем, кто находится за пределами нормы и кого, бывает, поэтично называют «обогнавшими свое время», присовокупляя к этой формуле безобидное для характеризующих и убийственное (не всегда в переносном смысле) для характеризуемых слово «трагедия».

На противоположном историческом полюсе располагаются те, кому пренебрежительно, с высоты своего времени бросают: «Ну, знаешь, ты совсем отсталый».

«Отсталый», если его «болезнь» не очень тяжела, знает о себе меньше, чем «слишком умный». К тому же белую ворону серые клюют больше и сильнее, чем черную.

Природа исторического обусловливает существование только двух видов «болезни временнóго переноса». Назовем аномальные отклонения в сторону прошлого и будущего соответственно супериррационализмом и суперрационализмом. Границы между исторической нормой и ее «болезненными» окаймлениями размыты и подвижны по тем же причинам, что и перегородки между нормальными слоями (см. тезисы № 29, 30).

35. Общественные проблемы «исторического врачевания»

Раз временнóй перенос представляет собой «болезнь», а условное сечение, отделяющее в человеке логическое от биологического, подвижно, мы вправе поставить вопрос о «лечении» пришельцев из прошлого и будущего. Да, всего лишь поставить, не более. Облачиться в белые халаты, если потребуется, мы всегда успеем. Дело в том, что на пути «врачевателя» могут оказаться значительные, даже непреодолимые, социальные, объективные препятствия. Не будем забывать, что мы имеем дело с «болезнью» особого рода. Учитывая ее специфику, мы должны и на «лечение» смотреть не столько глазами лекаря, сколько историка и социолога. Собственно, это и не лечение в привычном смысле слова. Кавычки, в которые мы заключаем соответствующие «оздоровительным» мерам слова, вполне оправданы.

Два вида «болезни временнóго переноса» поляризованы на однонаправленной оси времени. Их «лечение», сводящееся в принципе к приведению человека к норме, ориентировано в противоположных направлениях. Следовательно, оно имеет различный исторический смысл. Оно по-разному – противоположным образом – соотносится с прогрессом. Одно дело, ввести, насколько это возможно, в норму супериррационалиста. Совсем другое – вступить в конфликт с историческим развитием. Ведь нормализация «белой вороны» ничего другого не означает. Поступи мы так, и наша формальная «помощь» встала бы на пути прогресса, противореча вдобавок и этическим установкам, которые, кстати говоря, в конечном счете всегда обусловлены объективными потребностями общественного развития.

На полюсе, где ненормально превалирует иррациональное, если к делу подойти абстрактно, для перемещения человека в норму или хотя бы по направлению к ней по сути дела не возникает ни исторических (связанных с прогрессом), ни, как следствие, этических проблем. Ни в плане целей (включение, разумеется, не насильственное и не навязчивое, в общественные структуры и связи, подтягивание до уровня системы), ни в плане применяемых средств (труд, общение, образование, культура). Проблемы связаны с социальными условиями! В обществе, основанном на собственнических отношениях, успевшем забыть породившие его героические революции, власть для подавляющего большинства стремится понизить планку разумности, пропагандистская машина отупляет и биологизирует людей. Не надо далеко ходить за примерами – достаточно обратиться к нашей нынешней действительности. «Историческая медицина» в такой ситуации может претендовать не более как на эпизодические, частные успехи. Напротив, в условиях, отрицающих такой порядок, она превращается в мощнейшее средство радикального «оздоровления» стремящегося вперед общества.

На противоположном историческом полюсе современная этика служит преградой симметричному действию. Мы имеем в виду этические воззрения общественного авангарда, а не инстинкт «середняков», подпитываемый, когда им это выгодно, властными верхами. Рационализм, если он не служит капиталу, представляет опасность для консервативных, цепляющихся за старое социальных систем. И здесь, в суперрациональной зоне, в современных условиях «историческая медицина» может рассчитывать только на отдельные незначительные успехи. Преобразить ее способен только общественный подъем.

«Белые вороны», зажатые в своей сузившейся зоне, вынуждены заниматься в такой ситуации «самолечением». Теоретически у них три варианта действий.

Они могут опуститься вообще или же опускаться эпизодически в зону нормы. Алкоголь, табак, наркотики, порнография, реклама, мыльные сериалы и официальная пропаганда наперебой предлагают свои услуги. Кстати, химсредства из этого списка не только и не просто, как принято считать, обслуживают так называемые вредные привычки. Привычки не висят в безвоздушном пространстве. Весь этот набор объективно служит для повышения уровня биологичности и известного отдыха от рационализма. Человек – колеблющееся существо. Разумеется, мы не оправдываем, а объясняем действие биологизирующих средств.

Противоположное движение ориентировано в сторону небытия.

Наконец, последний мыслимый вариант подразумевает создание в своей зоне ненормы суррогата нормы – изолированную от общества микросреду себе подобных или индивидуальную самоизоляцию.

Но это – не решение по своему существу социальной проблемы. Субъективные усилия «исторической медицины», уловки отдельных «больных» не идут ни в какое сравнение с «лечебным эффектом» общественного подъема. Впрочем, пока он не наступил, не стоит пренебрегать никакой, даже самой малейшей, возможностью помочь человеку.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ