Глава VI

ЭКСТРАВЕРТНАЯ ПСИХИКА

«Челнок у многих принадлежащих норме людей имеет обыкновение притормаживать, у одних – во внутреннем мире, у других – во внешнем».

Я привёл эту фразу из предыдущей главы, которая (фраза) явилась заявкой на рассмотрение последствий для психики притормаживания челнока. Эту заявку мы выполнили наполовину. В пятой главе нами было рассмотрено притормаживание и застревание челнока во внутреннем мире человека. В настоящей главе мы продвинемся дальше в намеченном направлении. Предметом нашего внимания будет челнок, «предпочитающий» внешний мир внутреннему, и, разумеется, следствия такого «предпочтения» – обусловленный притормаживанием во внешнем мире характер психики, её изъяны и, при чрезмерном притормаживании, какая-то психическая болезнь.

Психика не существует вне человека. Поэтому изучение психики всегда персонифицировано. Человек является обязательной фигурой любого психологического исследования. Как вы помните, уважаемый читатель, такую фигуру, представшую перед нами в пятой главе, а это был носитель закрытой и гиперзакрытой психики, я назвал её «владельцем».

В этой главе, надо полагать, перед нами развернётся другая психика, и вы, наверное, догадываетесь, какая. Её носителя я буду обозначать, единственно для того, чтобы избежать какой бы то ни было путаницы, иным словом, также взятым из «рыночного лексикона». Пусть носитель психики, тяготеющей к внешнему миру, будет у нас её «обладателем».

Не придавайте большого значения названиям персон, используемым в этой и пятой главе. Слова «владелец» и «обладатель» не являются сколько-нибудь значимыми для нашего предприятия. Это – чисто технические термины, и введены они мною, повторю, только во избежание путаницы.

Здесь в вводной части главы я поставлю точку, и мы с вами, читатель, начнём разрабатывать психику, специфика которой обусловлена притормаживанием челнока во внешнем мире.

«Обладатель» такой психики более «живёт» внешним миром, нежели внутренним. Внутренний мир такого субъекта более беден, чем мир человека с исправно работающим челноком. Гармония миров (общественно-исторически выверенная пропорция) у «обладателя» задерживающегося во внешнем мире челнока в определённой степени нарушена, и сам «обладатель» об этом зачастую даже не подозревает.

Таковы ключевые характеристики в той или иной мере «затянутой» во внешний мир (но при этом не выходящей за пределы нормы) психики.

Вы спрóсите: это всё, что о психике, несколько перекошенной в сторону внешнего мира, можно сказать? Нет. Психика, устремлённая во внешний мир, представляет собой своеобразный полигон, где без устали действует некая выравнивающая миры сила. Результатом её действия является устранение межмирового дисбаланса и «гармонизация» психики.

Что это за сила? Как она ликвидирует дисбаланс?

Вы, конечно, заметили, что слово «гармонизация» я заключил в кавычки. Я это сделал постольку, поскольку сила, о которой я говорю, способна лишь формально уравновесить миры человека и гармонизировать психику. По существу же она скорее навредит, чем исправит.

Не сомневаюсь, читатель, что вы знаете, какую силу я имею в виду. Да, я говорю о законе двоемирия, о его действии.

Подчиняясь требованию этого закона, относительно бедный внутренний мир нашего «обладателя» «обогащается». Чем? За счёт чего?

Единственным источником, использование которого способно ликвидировать «внутримировую недостаточность», может быть и в действительности является только внешний, реальный мир. Из него во внутренний мир бедного «обладателя» и перекачиваются реалии, вернее, их идеальные копии, которые по прибытии на место назначения расцениваются «обладателем» перекошенной психики не в качестве отпечатков реальности, а в качестве собственной мыслительной продукции.

Каким же элементам внешнего мира при такой перекачке отдаётся предпочтение?

Реальный мир состоит не только из материальных объектов и явлений. Его наполнением служат также суждения других людей, их взгляды, установки, решения, выводы, произведения…

Преимущественно на этот «продукт» и нацелен обиженный внутренним скудоумием «обладатель». В подавляющем большинстве случаев он, притягиваемый в силу своих интересов к той или иной из перечисленных мною «нематериальных реалий», именно её слепок переносит в свой внутренний мир и, поскольку в данной реалии он по сути дела растворился, начинает считать её неотъемлемой частью своей мыслительной продукции – собственным суждением, взглядом, установкой, оценкой, решением, выводом, произведением и т.д.

Хорошо, если наш герой присвоит взятую на стороне какую-нибудь обыденную установку или решение. Обыденность мышления свойственна многим, и потому «воровство» «обладателя» устремлённой вовне психики, скорее всего, сойдёт ему с рук. А если он присвоит стихотворение растворившего его в своём творчестве поэта, хит ставшего его идолом музыканта, выкладки пленившего его учёного? В чём тогда его обвинят? Конечно, в плагиате.

Уважаемый читатель! Если вы творческий человек, и ваше творение кто-то присвоил, не рубите с плеча, не требуйте немедленно покарать воришку. Сначала разберитесь. Ибо возможны варианты. Плагиатор может оказаться жуликом, а может – и «обладателем» несколько перекошенной в сторону внешнего мира психики (и вашим почитателем!). Наказывают за вину, а не за беду, за воровство, а не за свойственные человеку иллюзии.

Такая вот интересная, кажущаяся вороватой психика. Конечно, так называть её мы не будем. Тем более, что «воровство поневоле» может так и остаться необнаруженным. Человек может всю жизнь считать себя автором «Евгения Онегина», но так в этом и не признаться. Я не говорю о присвоении обыденного.

Вообще, чужая душа – потёмки (это не я придумал, не обвиняйте меня в плагиате!), и спрятанные в ней – внутренние, я бы сказал, глубоколичностные – иллюзии (вы ведь согласитесь, что «плагиат поневоле» представляет собой бред, являющийся реализацией иллюзии) не так легко обнаружить, как внешние иллюзии «владельца» из предыдущей главы.

Вы заметили, читатель, что, описав психику «обладателя» притормаживающего во внешнем мире челнока, мы ненароком нашли и название характерных для такой психики иллюзий?

Иллюзии, которые являют собой составную часть самосознания «плагиатора поневоле» я назвал внутренними. Это название является не только точным словесным выражением сущности иллюзий нашего «обладателя», но и противоположностью названия иллюзий субъекта, чей челнок «предпочитает» внутренний мир внешнему.

Так и должно быть. Психика человека поляризована, и поэтому вполне естественным представляется наличие противоположностей, дислоцированных на её полюсах.

Нам осталось лишь снабдить соответствующим названием рассматриваемую в данной главе психику, и мы сможем составить, как делали это применительно к закрытой психике, формулу нашего теперешнего предмета внимания.

Думаю, мудрить с названием занимающей нас психики особенно не стóит. Назовём-ка мы такую психику, поскольку её «обладатель» склонен растворяться во внешнем мире, экстравертной.

Тогда формула такой психики будет выглядеть следующим образом: экстравертной психике атрибутивно присущи внутренние иллюзии, реализуемые, как правило, в форме плагиатоподобного бреда.

«Обладатель» экстравертной психики, как и «владелец» закрытой, склонен мыслить и общаться в бездиалоговом режиме. Но, что называется, раскусить его бред-монолог достаточно сложно. Это легко сделать лишь в том случае, если он бредит не на обыденные темы. Если же «обладатель» экстравертной психики совершенно искренне заявляет, что, например, нашёл новый способ хранения картошки, поди разбери, действительно ли это так или же он позаимствовал его где-то на стороне. Так что монологовый образ мышления (впрочем, как и самокритичность) «обладателя» экстравертной психики не так очевиден, как такой же образ мышления «владельца» психики закрытой.

Неочевидность не есть отсутствие. Поэтому формулу экстравертной психики мы можем дополнить. Дополненная формула имеет такой вид: экстравертной психике атрибутивно присущи внутренние иллюзии, плагиатоподобный бред, в определённой мере монологовый способ мышления и общения и его (монологового способа) в известном смысле оборотная сторона – в той или иной степени пониженная самокритичность.

Занимаясь закрытой психикой, мы подняли «градус закрытости» на уровень, на котором изъян психики становится её болезнью. С экстравертной психикой мы поступим точно так же. Однако описание гиперэкстравертной психики я пока придержу. Начну её рассмотрение с примера.

В начале 2000-х годов ничем не примечательный житель Владимирской области по фамилии Зайцев, благо его имя попало в печать, стал знаменитостью всероссийского масштаба. Благодаря чему? Оказывается, благодаря попытке прорваться на стареньких «Жигулях» в Боровицкие ворота Кремля.

Разумеется, охрана попыталась воспрепятствовать такому, как поначалу казалось, хулиганству. У водителя потребовали объяснений. Он некоторое время никак не реагировал, но потом снизошёл и с интонацией, требующей уважения, заявил: «Вы что, не видите? Я президент России».

Когда «президента» вытаскивали из машины, он упирался и даже пытался драться с сотрудниками охраны. Но силы были не равны, и возмутителя спокойствия доставили в ближайшее отделение милиции.

Надо отдать должное милиционерам. Они не стали «воспитывать» Зайцева, а вызвали скорую, которая отвезла «президента» в психиатрическую больницу.

В прессу не просочились сведения о предыстории случившегося. Но мы попытаемся смоделировать процесс вхождения в «президентство» (как и в любую другую аналогичную роль).

Иногда в литературе, зачастую юмористической, нам попадается сюжет, в котором фигурируют пребывающие в сумасшедшем доме Наполеоны, Цезари, Сталины и другие известные личности. Это – не всецело авторский вымысел. «Обладатели» гиперэкстравертных психик склонны, живя практически только внешним миром, не переносить в свой внутренний мир и присваивать что-то по мелочи (какие-то идеи, мнения или произведения, словом, если можно так выразиться, частичный мыслительный «продукт»), а брать по-крупному. «Добычей» гиперэкстравертов часто становится облик заставившего их раствориться в себе человека: его образ жизни, манера поведения, личностные качества, высказывания, произведения и т.д.

«Обладатель» гиперэкстравертной психики сначала подражает в поведении и мыслях своему идеалу (между прочим, это может быть не реальный человек, а, скажем, герой книги или фильма), потом, всё более и более впитывая в себя всё присущее этому человеку, сливает своё «я» с его личностью и в конце концов сам начинает считать себя этим человеком.

Гиперэкстраверт, «специализирующийся» на присвоении имени, практически весь свой внутренний мир заполняет духовным обликом заставившего его раствориться в себе человека. Своё собственное небогатое «я» он подавляет и замещает, как он сам мог бы подумать, изученным вдоль и поперёк внутренним обликом своего идеала. Он становится другим человеком. Но такую реинкарнацию он в общем-то совершает довольно топорно. Мы знаем, что любая копия, а новый облик есть копия, снятая с оригинала, всегда беднее, серее, худосочнее подлинника.

Иллюзия присвоения имени, вернее, гипериллюзия или галлюцинация, как нечто внутреннее, вырывается наружу в виде бреда, которым является не только слово, но и соответствующее поведение.

Каждая эпоха выдвигает на авансцену своих кумиров. Я не выяснял, но думаю, что Наполеонов в психиатрических заведениях и в домашней тишине, если они вообще там есть, можно сосчитать по пальцам, а вот «президентов», «известных артистов» или «спортсменов» наверняка мы сможем отыскать в некотором множестве. Так что о Зайцеве, кроме того, что он гиперэкстраверт, можно ещё сказать, что он и сын своего времени.

«Добычей» гиперэкстраверта может оказаться не только реальная или вымышленная личность, но и какая-то вещь (и даже явление), в том числе и такая, с точки зрения стороннего наблюдателя, неудобная для гиперэкстравертного присвоения, как, например, Нева.

Слившись с Невой, разумеется, в переносном смысле, и переправив её идеальную копию в свой внутренний мир, гиперэкстраверт вполне может считать одетую в гранит реку не реальным объектом, а своим мыслительным «продуктом», а настоящую Неву, по набережным которой он регулярно прогуливается, – совершенно другой рекой.

Для сравнения, во внутреннем мире психически здорового человека тоже присутствуют подобные образы. Только человек с нормальной психикой сознаёт, что это – слепки с реалий (в том числе и нематериальных, каковой является, например, сказочная молочная река с кисельными берегами), но никак не его собственная мыслительная продукция.

Вернёмся к классике гиперэкстравертного присвоения. Внутренний мир «обладателя» перекошенной психики может оказаться заполненным до краёв не только образом героя его (или исторического) времени, но и обликом малоизвестного, но близкого больному человека. Приведу вам, уважаемый читатель, пример такого заполнения, имевшего место почти триста лет назад.

О «президенте» Зайцеве вы, может быть, раньше и не слышали. А вот Ксения Григорьевна Петрова вам наверняка известна.

Жизнь Ксении, рождённой в достаточно знатной петербургской семье, текла своим чередом. Когда подошло время, Ксения была выдана замуж за дослужившегося до чина полковника придворного певчего Андрея Фёдоровича Петрова. Брак оказался удачным. Молодая жена души не чаяла в своём муже.

Видимо, не выходящее за рамки нормы (или несколько выходящее, но не бросающееся в глаза) растворение женщины в супруге могло продолжаться и дальше, если бы случившееся, когда Ксении было 26 лет, не вытолкнуло его (растворение) на уровень явной психической болезни.

Об этой болезни, о диагнозе растворения во внешнем, на время оставив Ксению на её жизненном переломе, мы и поговорим.

Болезнь растворения, о которой нам уже кое-что известно, мы ещё не наделили названием. Что ж, подыщем подходящее. Поскольку гиперэкстравертная психика продуцирует галлюцинации (это слово уже прозвучало, а Зайцев своим бредом показал нам всю глубину растворенческой галлюцинации), болезнью гиперэкстравертов является шизофрения (галлюцинация и оформляющий её бред представляют собой неотъемлемое свойство любой шизофрении).

Возникает вопрос: какая нам попалась шизофрения, какая из разновидностей этого психического недуга является предметом нашего внимания?

Описывая перекос психики в сторону внешнего мира, я неоднократно употреблял слово «растворение». Рассматриваемый нами недуг неразрывно связан с растворением личности во внешнем мире. Поэтому назвать его, видимо, следует, используя связку слов «шизофрения» и «растворение». Напрашивается два варианта: «шизофрения растворения во внешнем (мире)» и «растворенческая шизофрения». Второе наименование менее благозвучно, чем первое. Но зато оно короче. Предлагаю в качестве диагноза вставшего на нашем пути недуга узаконить именно его (что не мешает использовать и первый вариант).

Используем отвлечение от Ксении по максимуму и приплюсуем к сказанному об оказавшейся в центре нашего внимания разновидности психики формулу её гиперэкстравертной градации.

Такая формула имеет следующий вид: гиперэкстравертной психике атрибутивно присущи внутренние галлюцинации и глубокий бред, в высшей степени монологовый и крайне несамокритичный режим мышления, поведения и общения.

Итак, занимаясь межмировым курсированием челнока, мы нашли две разновидности шизофрении – аутическую и растворенческую. Своим пристанищем в психическом сообществе они имеют его противоположные фланги. Так и должно быть. Психика поляризована. Любому психическому состоянию, в том числе и аномальному, как и любой психической черте, всегда противостоит его зеркальное отражение, его антипод и, одновременно, аналог. Такова эстетика устройства психики (не подумайте, читатель, что я намекаю на существование какого-то эстета, сотворившего психику; я говорю об объективном строении психики, субъективно воспринимаемом как эстетичное). Таким образом, нами обнаружены две противоположные разновидности шизофрении (думаю, понятно, что и нормальные закрытые и экстравертные психики также являют собой противоположности).

Я не закончил повествование о житии Ксении. Продолжу.

Жизнь Ксении и её психику перевернула скоропостижная смерть её супруга. Что же случилось с внутренним миром молодой женщины? В день похорон 26-летняя вдова облачилась в одежду почившего, присвоила его имя (и в дальнейшем отзывалась только на него) и заявила, что Андрей Фёдорович жив («вот он – перед вами»), а Ксения умерла.

Вы, конечно, догадались, что речь идёт о почитаемой церковью в качестве святой Ксении Петербургской, которой на основании светской версии её жизни мы должны однозначно поставить диагноз «растворенческая шизофрения».

Церковная версия, отрицающая «умопомрачение», трактует произошедшую с Ксенией метаморфозу как волевой поступок психически нормального человека, как «решение казаться безумною».

Нетрудно найти мотивы такой трактовки. Не секрет, что церковь (неважно, какая) издревле достаточно методично эксплуатирует психические аномалии, приписывая их носителям подвижничество и святость. Но мы не будем копаться в этих мотивах.

Психологу интересны не столько мотивы, которыми руководствуются церковные иерархи при канонизации психически ненормальных людей, сколько восприятие иллюзий, навязываемых мирянам священнослужителями.

Ранее я заметил, что каждая эпоха характеризуется своей нормой иллюзий. Сейчас нам представилась возможность расширить и конкретизировать этот вывод. Какая-то иллюзия, будучи в определённую эпоху нормой для всего общества, на более высоком уровне развития оказывается способной существовать лишь в масштабах не отличающегося высокими интеллектуальными показателями и сравнительно узкого общественного слоя. Но так как обществу, наряду с поступательным движением, свойственно претерпевать и откаты, атрибутом которых всегда является падение уровня интеллекта его членов, иллюзии, казалось бы, оставленные в прошлом, в такие времена опять возрождаются и снова опутывают психику немалого количества людей.

Метками общественного (и интеллектуального) отката, применительно к нашему времени, являются вылезающие из всех щелей астрологи, хироманты, нумерологи, гадалки, прочие мракобесы и, конечно, так называемая возрождающаяся церковь. Именно это мы наблюдаем в современной России.

Вы требуете доказательств, читатель? Включите телевизор, выйдите в Интернет, обратитесь к той прессе, которая ещё не успела окончательно пожелтеть…

Слегка коснувшись проблемы зависимости психики от истории, мы, в общем-то, залезли в главу, которую вам ещё предстоит прочитать. Не будем отвлекаться. Продолжим нашу работу.

В предыдущей главе и в этой мы охарактеризовали три нормальные, т.е. находящиеся в составе нормы (и в своей совокупности составляющие широкую норму подфункции межмирового курсирования) разновидности психики. Две из них, являющиеся краевыми, были названы. Это – закрытая и экстравертная психика. Срединная же разновидность осталась у нас без названия. Что ж, восполним пробел, и, поскольку срединная психика характеризуется исправной работой челнока, думаю, по имени этого «транспортного средства» мы её и назовём. Пусть психика, занимающая центральное положение на оси межмирового курсирования, именуется челночной.

Теперь, уважаемый читатель, наш анализ, а это анализ триады психик, мы переведём в графику. Это будет следующим, и последним в данной главе, шагом нашего исследования.

Вы помните рисунок в четвёртой главе, на котором была изображена модель психики? Сейчас, в качестве поля для «графических упражнений», мы возьмём изображённую на этом рисунке моделирующую блок ориентации плоскость и проделаем с ней и на ней ряд операций.

Во-первых, мы эту плоскость для удобства работы развернём «лицом» к нам и увеличим.

Во-вторых, одну из принадлежащих плоскости осей мы «назначим» осью межмирового курсирования. Пусть это будет горизонтальная ось. На одном её фланге (слева) мы разместим закрытые психики, на противоположном – экстравертные, а посередине – челночные.

В-третьих, при изображении названных психик, а за ними стоят их носители, люди, мы по возможности учтём их (психик и людей) реальное соотношение (оказывается, большинство составляют носители срединных, челночных психик, носителей же каждой из краевых психик в психическом сообществе в несколько раз меньше).

В-четвёртых, за границами нормы (справа и слева) мы разметим аномальные психики – гиперзакрытую и гиперэкстравертную (явных носителей таких психик, т.е. людей, страдающих той или другой шизофренией, в психическом сообществе совсем незначительное количество).

В-пятых, наконец, фигурирующие на рисунке нормальные и аномальные психики мы обозначим соответствующими буквенными кодами (не сомневаюсь, что эти коды будут вам понятны).

Вот что у нас получится (слева изображена моделирующая блок ориентации плоскость до разворота, увеличения и последующих операций) [рис. 4].

Рис. 4

Думаю, понятно, что границы между найденными разновидностями психик являются размытыми. Это обусловлено как атомарным строением психического сообщества, так и индивидуальной «вибрацией» его членов.

Должен заметить, что предложенная вам диаграмма отражает, как их можно назвать, среднестатистические условия. В условиях же дестабилизации более или менее плавного исторического процесса границы между разновидностями психик (и группами их носителей) могут смещаться, а соотношение психик – изменяться.

Однако эти вопросы, несомненно, интересные, но представляющие собой лишь ответвление от нашего в общем-то краткого курса теории психики, я опущу. А вот обязанность по подведению итогов главы, конечно же, выполню.

Посмотрим, что нам удалось добыть на этот раз.

1. В этой главе объектом нашего внимания стала принадлежащая широкой норме психика, специфика которой обусловлена притормаживанием во внешнем мире челнока.

Такую психику, являющуюся противоположностью закрытой, мы назвали экстравертной.

Основными чертами экстравертной психики являются: внутренние иллюзии, бредовые идеи, чаще всего выступающие в форме, как я его назвал, плагиата поневоле, монологовый режим мышления и общения, недостаток самокритики.

Теперь нам известны все разновидности нормальных психик, обязанные своим существованием трём мыслимым вариациям «поведения» челнока. Это – закрытая, челночная (данное название «срединная» психика получила в настоящей главе) и экстравертная психика.

2. Подняв «градус экстравертированности», мы обнаружили «на кончике пера» (и это находится в полном согласии с психиатрической практикой) аномальную, больную психику.

Эта психика и свойственная ей болезнь были названы, соответственно, гиперэкстравертной психикой и растворенческой шизофренией.

Гиперэкстравертная психика и атрибутивно присущая ей болезнь характеризуются: внутренними галлюцинациями, глубоким бредом, содержанием которого нередко является присвоение имени и личности какого-то человека, как реального, так и вымышленного, исключительно монологовым режимом мышления и общения, полным отсутствием самокритики.

3. Немаловажным итогом главы надо считать и положение, хотя в тексте оно было загнано в скобки, констатирующее неразрывную связь любой шизофрении с галлюцинациями и бредом.

Учёт этого обстоятельства является залогом успеха при диагностике шизофрении.

4. На данном этапе нашего исследования, занимаясь блоком ориентации, мы выявили две полярные разновидности шизофрении – аутическую и растворенческую.

Можно ли найти ещё какие-то ломающие конструкцию мира (вы помните, читатель, что в четвёртой главе я предложил называть блок ориентации и конструкционным?) психические болезни?

Полагаю, да. На такую мысль наводит структура блока ориентации. Ещё одну пару шизофрений мы поищем в следующих двух главах.

5. Объясняя сущность экстравертной и гиперэкстравертной психики, мы ещё раз обратились к закону двоемирия.

Придётся ли нам в дальнейшем опереться на этот закон?

Нет. Он «обслуживает» только межмировое курсирование. «Поперечное» движение челнока должно находиться в компетенции другого, не менее важного закона функционирования психики.

Вы не догадываетесь, какого, читатель?

6. Накопления двух «ориентационных» глав были переведены в графику. Этим было положено начало детализации предложенной в четвёртой главе наглядной модели психики.

Первым шагом в этом направлении стало размещение в определённом порядке на оси межмирового курсирования полос определённой ширины, являющихся графической интерпретацией различных, нормальных и аномальных, обусловленных «поведением» курсирующего между мирами челнока разновидностей психики.

Пока мы детализировали один параметр психики из пяти ей присущих.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ