Глава XII

МОДУЛЬНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ ПСИХИКИ

Мы рассмотрели два блока психики – ориентационный и исторический. Теперь пришла очередь заняться блоком коррекции. Задел у нас уже имеется. В четвёртой главе была определена структура этого блока. Мы выяснили, что коррекция (как в пространстве, так и психическая) представляет собой двухпараметральное явление. Параметры коррекции мы назвали модульным и знаковым.

В рамках модульного параметра осуществляется коррекция с той или иной силой, независимо от её (коррекции) окраски, положительной или отрицательной. В рамках знакового параметра имеет место коррекция, окрашенная в позитив или негатив, осуществляемая при любой её силе.

Любой акт коррекции может быть разложен на два «вектора» – модульный (по силе) и знаковый (по окраске). Разумеется, разложен в теории, при изучении коррекции. На практике модульное и знаковое в психической коррекции составляют единое целое.

Наша «беда» состоит в том, что заниматься коррекцией, ибо такова логика научного исследования, мы должны не целиком, а по частям. Так мы ранее исследовали ориентацию и, вообще, так исследуется любое более или менее сложное явление, в том числе и психика. Однако придёт время (через главу), и мы, насколько это возможно и необходимо (для реализации наших целей), соединим исследованное по частям.

В этой главе, как явствует из её названия, мы будем заниматься модульным параметром коррекции и модульными разновидностями психики.

Разновидностей, составляющих модульную норму, как нетрудно догадаться, три (ещё две, выходящие за границы нормы, являются аномальными). Напомню, что такое членение нормы – на три подразделения – является единственно верным постольку, поскольку любое множество качественно подобного, но количественно различающегося, всегда распадается на две полярные и одну срединную части. Вы, конечно, помните это правило членения. Но я ещё раз привлекаю ваше внимание к вопросу членения нормы не столько для того, чтобы, как говорится, закрепить пройденное, сколько по другой причине. Дело в том, что по поводу членения модульной нормы нам придётся вступить в спор с самим И.П. Павловым.

Но с критикой точки зрения Павлова мы немного повременим. Сейчас нашей задачей является описание модульных разновидностей психики. Думаю, вы не будете против, читатель, если своё внимание мы сосредоточим не на самой психике, а на её носителе. А чтобы его характеристика получилась максимально чёткой, мы распишем носителя той или иной разновидности по пунктам (разложением черт носителя по полочкам я преследую и другую цель, пока не скажу, какую).

Начнём, пожалуй, с «сильного фланга» модульной шкалы (на рисунке эта пока ещё умозрительная шкала приобретёт наглядность).

Во-первых, «прописанный» здесь довольно эмоциональный субъект по поводу захватываемых его вниманием раздражителей выказывает повышенную (но находящуюся в норме) возбудимость и реактивность.

Во-вторых, носитель данной разновидности модульной психики, поскольку выделенный им раздражитель относительно сильно его напрягает, характеризуется несколько повышенной (но также лежащей в норме) активностью в своей деятельности.

В-третьих, этому – возбудимому и активному – человеку свойственна повышенная (но не выходящая за рамки нормы) скорость реагирования, как психического, так и действенного.

В-четвёртых, анализируемый нами субъект, в силу своей повышенной возбудимости, в той или иной мере завышает объективно необходимую значимость привлекшего его внимание раздражителя.

В-пятых, завышая значимость выделенного им раздражителя и уделяя ему несколько больше, чем объективно требуется, внимания, носитель описываемой разновидности психики в той или иной мере «вытягивает» захвативший его внимание раздражитель из существующей системы связей, тем самым в определённой степени перекрывая им своё «психическое зрение».

В-шестых, «вытягивая» захвативший его внимание раздражитель из объективно данной системы связей, такой человек в той или иной степени абстрагируется (отвлекается) от прочих раздражителей, в том числе и тех, которые могут потребовать коррекции курса.

В-седьмых, характеризуемый нами субъект, завышая значимость «вытянутого» им раздражителя, перемещает его таким образом на более высокое место в иерархии раздражителей, тем самым повышая в определённой степени иерархичность системы раздражителей, составляющих мировое полотно (делает это полотно более контрастным).

Таковы основные черты носителя одной из модульных разновидностей психики.

Вы скáжете, что перечисленное в принципе представляет собой то же самое, что характерно для маниакальной психики. Нет, уважаемый читатель, не могу с вами согласиться. Маниакальность есть устойчивая зацикленность, при которой объект мании «застревает» в психике всерьёз и надолго. При коррекции курса, в движении к цели, «маниакальность» (применительно к коррекции я заключаю это слово в кавычки) кратковременна и держится до тех пор, пока в поле зрения нашего активиста не появится (а коррекция, повторю, осуществляется в движении) новый раздражитель. Затем – следующий. А потом – ещё и ещё… Так что при описываемом модульном перекосе психики «маниакальность» прыгает с одного раздражителя на другой. Какая же это маниакальность? Похожесть и тождественность – разные вещи.

Теперь, когда один из находящихся в норме модульных перекосов психики в главном описан, неплохо было бы дать ему название.

У нас есть выбор, читатель. Сейчас всё основное для рассматриваемой психики я соберу в одной фразе, и мы его (выбор) осуществим. Кстати, у нас получится формула пока что безымянной разновидности.

Итак, рассматриваемой краевой модульной психике атрибутивно присущи несколько повышенная возбудимость и реактивность, достаточно высокая деятельная активность, относительно высокая скорость реагирования, завышение значимости привлекшего внимание раздражителя, некоторое «вытягивание» выбранного раздражителя из массы других раздражителей, определённое отвлечение (абстрагирование) на это время от прочих раздражителей.

Как вы думаете, какое слово больше подходит для интегральной характеристики занимающей нас разновидности? На мой взгляд, для уделяющей повышенное внимание выделенному раздражителю и отвлекающейся от прочих раздражителей психики лучшим названием является «абстрагирующая» (А). Тем более, буква «А» у нас ещё не занята. Предлагаю это название узаконить.

Имеются ли носители абстрагирующей разновидности в составе психического сообщества? Несомненно. И они, если не принимать в расчёт исторические колебания, составляют характерный для краевой разновидности процент. Должен сказать вам, уважаемый читатель, что я предлагаю вашему вниманию не голую и просто совпадающую с практикой теорию, а теорию, опирающуюся на практику и в конечном счёте выведенную из практики.

Вслед за описанием психики А мы, наверное, должны то же самое проделать применительно к психике гА (гиперабстрагирующей). Опишем, разумеется, также сверяясь с действительностью, гиперабстрагирующую психику в той же последовательности, что и абстрагирующую.

Во-первых, носитель психики гА характеризуется запредельной возбудимостью и реактивностью и аномально повышенной эмоциональностью.

Во-вторых, гиперабстракционист чрезмерно активен в действенных проявлениях психики.

В-третьих, этому крайне возбудимому и чрезмерно активному человеку присуща аномально высокая скорость реагирования и скоропалительность в действиях.

В-четвёртых, для носителя гиперабстрагирующей психики характерно аномальное завышение значимости попавшего в зону его внимания раздражителя.

В-пятых, аномально завышая значимость приковывающего его внимание раздражителя, гиперабстракционист практически полностью «вытягивает» его из объективно существующей системы связей, тем самым напрочь затмевая им картину мира.

В-шестых, практически полностью «вытягивая» захвативший его внимание раздражитель, человек, располагающий психикой гА, в максимальной степени абстрагируется от других раздражителей, включая те, которые могут ему пригодиться при осуществлении коррекции.

В-седьмых, носитель психики гА, аномально завышая значимость «выхваченного» им раздражителя, перемещает его таким образом на ведущее место в иерархии раздражителей, запредельно повышая тем самым иерархичность системы раздражителей, составляющих в своей совокупности картину мира (делает эту картину особоконтрастной).

Как и черты психики А, характеристики гиперабстрагирующей разновидности мы без затруднений обнаружим в психической действительности. За пределами нормы теория и практика также находятся в полном согласии.

Отталкиваясь от аномальных реалий и опираясь на теорию, мы легко составим формулу гиперабстрагирующей психики.

Такой психике атрибутивно присущи аномально повышенная возбудимость и реактивность, крайне высокая деятельная активность, ненормально высокая скорость реагирования, чрезмерное завышение значимости раздражителя, на котором сосредоточено внимание, полное «вырывание» раздражителя из массы других раздражителей, абсолютное отвлечение (абстрагирование) от всех прочих раздражителей.

Гиперабстрагирование является болезнью, проявляющейся (например, в сочетании с другими психическими аномалиями) в различных формах. Психиатрическая литература содержит описания немалого количества таких форм. Однако будучи щедрой на формы, психиатрия не интегрирует их в общий психический недуг гиперабстрагирования. Нам, конечно, надлежит это сделать.

Вы помните, что болезнями ориентации являются четыре базовые шизофрении (на рис. 7 они расположены в виде креста) на верхнем, концептуальном ярусе психики и четыре базовые эпилепсии – на нижнем (накладываясь одна на другую, базовые аномалии дают по четвёрке сборных заболеваний).

Мы можем предположить, что подобная раскладка имеет место и в блоке коррекции. Дальнейшее изложение покажет, что это действительно так.

Такая – «двухквартетная» – структура зоны болезни обусловлена двухпараметральным строением блока коррекции и поляризацией модульных и знаковых психик.

Пока мы обнаружили аномалии лишь на одной оконечности креста – на гиперабстрактном полюсе модульного множества психик.

Что это за болезни? Как их надо назвать? Под какой шапкой мы можем собрать различные формы гиперабстрагирования? Ответить на эти вопросы не составляет большого труда. Такими психическими болезнями на верхнем ярусе являются психозы, а на нижнем – неврозы.

Перенесём теперь своё внимание на противоположный полюс модульного множества. Здесь мы не будем медлить с наименованиями находящихся на этом фланге психик. Поскольку данный полюс являет собой противоположность абстрактного, противоположности абстрагирующей и гиперабстрагирующей психик назвать совсем нетрудно. Это, соответственно, – конкретизирующая (психика К) и гиперконкретизирующая психика (психика гК). Их описания, думаю, подтвердят правомерность таких наименований.

Чем же характеризуется носитель психики К? Перечислю его основные показательные черты в той же последовательности, в которой был «разложен на косточки» абстракционист (а вы, уважаемый читатель, сравнивайте «косточки» конкретизатора с «косточками» абстракциониста).

Во-первых, носителя психики К отличают принадлежащие норме несколько завышенные заторможенность и инертность и, как следствие, достаточно заметная бесстрастность (приходится использовать это слово за неимением лучших антонимов термина «эмоциональность»).

Во-вторых, интересующий нас субъект, поскольку рассматриваемый им раздражитель его мало возбуждает, характеризуется не выходящей за границы нормы пассивностью в своей деятельности.

В-третьих, такому человеку свойственна в той или иной мере заниженная (но находящаяся в пределах нормы) скорость реагирования, как психического, так и действенного, или, попросту говоря, медлительность.

В-четвёртых, конкретчик из-за своей заторможенности склонен в той или иной степени занижать реальную значимость попавшего в его поле внимания раздражителя.

В-пятых, принижая значимость обделённого вниманием раздражителя, носитель рассматриваемой психики в определённой степени «вмазывает» данный раздражитель в массу других и тем самым в какой-то мере распыляет своё «психическое зрение».

В-шестых, «вмазывая» попадающиеся ему раздражители в более или менее однородную (для него) массу других раздражителей, носитель занимающей нас психики, если можно так выразиться, в определённой степени расконкречивает рельефное мировое полотно (впрочем, как и его идеальное отражение) и в какой-то мере упраздняет различия между объективно значимыми и полезными ему в деле коррекции раздражителями и раздражителями маловажными, второстепенными.

В-седьмых, характеризуемый нами конкретизатор, занижая значимость объективно важных, ключевых раздражителей, в той или иной степени понижает иерархичность мировой системы раздражителей, превращает её в более или менее однородную безликую массу.

Встречаются ли носители конкретизирующей психики в жизни? Несомненно. И не просто встречаются. Конкретчики представляют собой весьма значительную группу в составе психического сообщества. Видимо, эта группа численно не уступает абстракционистам. Она может казаться малочисленной. Это и понятно. Ведь инертные носители конкретизирующей психики малозаметны. Их неприметность нисколько не мешает нам узаконить наименование «конкретизирующая психика».

Сконцентрировав внимание на главном в конкретизирующей психике, мы можем вывести её формулу.

Этой модульной разновидности психики атрибутивно присущи несколько повышенные (по сравнению со среднепсихическими) заторможенность и инертность, не выходящая за рамки нормы деятельная пассивность, некоторая медлительность, определённое занижение значимости попадающих в зону внимания раздражителей, не являющееся аномальным «вмазывание» объективно значимых раздражителей в массу других, недооценка объективно значимых раздражителей.

За пределами нормы пребывают гиперконкретизаторы. Как они выглядят? Подняв градус конкретизации и, конечно, опираясь на психическую действительность, мы легко составим портрет носителя психики гК.

Во-первых, интересующий нас субъект отличается крайней, аномальной заторможенностью восприятия и реагирования, запредельной инертностью, практически полным отсутствием эмоций, максимальной бесстрастностью.

Во-вторых, носитель гиперконкретизирующей психики, поскольку попавший в поле его «психического зрения» раздражитель практически его (носителя) не возбуждает, характеризуется близкой к абсолюту пассивностью.

В-третьих, такому человеку свойственна крайне низкая скорость реагирования и аномальная медлительность в действиях.

В-четвёртых, заторможенному носителю психики гК присуще радикальное (близкое к обесцениванию) занижение значимости наблюдаемого им раздражителя.

В-пятых, опуская до предела значимость наблюдаемого раздражителя, рассматриваемый нами субъект практически полностью «вмазывает» данный раздражитель в однородную массу других раздражителей и таким образом в сущности лишается «психического зрения».

В-шестых, полностью «вмазывая» попадающиеся ему раздражители в однородную (для него) массу, интересующий нас человек практически до предела расконкречивает мир (как внешний, так и внутренний) и фактически упраздняет различия между объективно значимыми и маловажными раздражителями.

В-седьмых, гиперконкретчик, фактически упраздняя значимость раздражителей, по существу ликвидирует иерархичность воспринимаемого им мира, превращает мир в безликую серую массу.

Группировка носителей гиперконкретизирующих психик, как и все прочие психические группировки, спектрирована. В её составе можно найти, так сказать, мягких, не очень значительно удалённых от границы с нормой субъектов, но можно обнаружить и тех, кто балансирует на самом краю пропасти абсолютной заторможенности. Я старался описать более или менее законченного гиперконкретизатора, но не того, который занёс ногу над пропастью.

Гиперконкретизация в той же мере, что и гиперабстрагирование, является болезнью. Думаю, вряд ли кто – после данного мною описания носителя психики гК – будет оспаривать этот вывод.

К сожалению, авторы, описавшие (и назвавшие) те или иные частные проявления этой болезни, не смогли их собрать под одной шапкой. Но раз есть явление, должно быть и название.

Как мы назовём болезни психики гК? На этот вопрос мне не придётся отвечать – название у нас уже есть. Это – психозы и неврозы. Вы скажете, что такую «бирку» мы уже прикрепили к болезням противоположного полюса модульной шкалы. Да, это так. Но поскольку психика и, следовательно, все её болезни поляризованы (вспомните шизофрении, эпилепсии, дислексии и дисграфии, болезни ума), было бы, по меньшей мере, странно, если бы психозы и неврозы являлись исключением.

Психика поляризована. Казалось бы, это её основополагающее свойство должно было «отпечататься» в изучающих её отраслях знания. Однако нет. У психологии и психиатрии перекосов столько же, сколько у психики параметров. Видя «громкие» отклонения и болезни, психология и психиатрия отказываются подходить с теми же мерками к их «тихим» аналогам.

Продолжим исследование модульной стороны психики. На очереди у нас – формула психики гК.

Гиперконкретизирующей психике атрибутивно присущи аномальная заторможенность и инертность, практически полная пассивность, исключительная медлительность, неразличение раздражителей по их значимости, лишённая каких бы то ни было выделяющихся пятен картина мира, как внешнего, так и внутреннего.

Теперь, поработав на флангах модульного рассредоточения психик, мы обратим свой взор на его середину. Здесь рассмотренные нами полярные психики уравновешивают одна другую.

Носитель срединной психики, во-первых, весьма умеренно возбудим, реактивен и эмоционален и в той же мере заторможен, инертен и бесстрастен.

Во-вторых, этому человеку не свойственны ни повышенная деятельная активность, ни сколько-нибудь заметная пассивность.

В-третьих, привлёкшего наше внимания субъекта нельзя назвать как торопливым, так и медлительным в психических реакциях и действиях.

В-четвёртых, носитель срединной психики более или менее адекватно оценивает значимость раздражителей, не завышает её и не занижает.

В-пятых, средний, с модульной точки зрения, человек, не «вытягивая» и не «вмазывая» раздражители из массы и в массу других, стремится к восприятию мира как объективно данной целостности и поэтому практически не имеет изъянов «психического зрения».

В-шестых, психически обрабатывая какой-то раздражитель, «срединный субъект», отвлекаясь (абстрагируясь) от других раздражителей, тем не менее не выпускает их из зоны своего внимания.

Наконец, в-седьмых, психика характеризуемого нами человека наиболее правдиво (по сравнению с психиками А и К) отражает иерархию наполняющих мир раздражителей, не повышает и не понижает иерархичность системы раздражителей, составляющих мировое полотно.

Как мы назовём срединную модульную психику? У меня уже есть название, и вы, читатель, может быть, догадываетесь, какое. Если нет, вернитесь к только что прочитанным вами характеристикам «срединного субъекта». Все они построены по принципу весов. Во всех характеристиках одно понятие уравновешивается другим, ему противоположным.

Так я поступил намеренно. Такое построение характеризующих «срединного субъекта» фраз, вообще-то говоря, чревато названием. Теперь-то вы уж точно догадались, каким. Срединную модульную разновидность психики мы назовём уравновешенной (У).Кстати, это слово промелькнуло в абзаце, предваряющем характеристику носителя психики, в которой уравновешиваются модульные крайности.

Это слово мы можем сделать, так сказать, заглавным и в формуле уравновешенной психики. Тогда её формула будет иметь следующий вид.

Психике У атрибутивно присущи тяготеющие к узкой норме противоположности, в ходе своей реализации в конечном счёте более или менее уравновешивающие одна другую: возбудимость и заторможенность, реактивность и инертность, эмоциональность и бесстрастность, активность и пассивность, ускорение и замедление психических и действенных реакций, завышение и занижение значимости раздражителей, «вытягивание» и «вмазывание» раздражителей из массы и в массу других, абстрагирование от мира и его «расконкречивание», повышение и понижение степени иерархичности наполняющей мир системы раздражителей.

Ещё раз, уважаемый читатель, обращу ваше внимание на то, что перечисленные в формуле противоположности не являются, если можно так сказать, кричащими. Все они лежат в пределах диапазона психики У.

Уважаемый читатель! Предполагаю, что, если вы были внимательны и работали над текстом, вы могли бы поставить на вид автору одно «существенное упущение» в описаниях занимающих нас в этой главе психик. А автор сам подставился под упрёк, разложив характеристики носителей модульных психик аж по семи полочкам, ни на одной из которых не нашлось места для, возможно, главного, интегрирующего. Вы так считаете?

Что же мною «упущено»?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, скажу, что о своём «упущении» я знаю и что «упустил, возможно, главное» намеренно. Вставить в характеристики я его никак не мог.

Такой упрёк я слышал не раз. На каждом лекционном курсе, когда дело доходило до модульных психик, обязательно какой-нибудь дотошный слушатель, иногда тоном победителя, спрашивал: «Почему Вы ничего не сказали о темпераментах?».

Действительно, почему в своих лекциях (и в лежащей перед вами книге) я игнорирую темперамент? Почему он не упомянут хотя бы мимоходом? Ведь, вообще-то говоря, темперамент прямо-таки ложится в тему.

Давайте, разберёмся.

Учение (не теория!) о темпераментах появилось более двух тысяч лет назад. Его авторство принадлежит Гиппократу. По Гиппократу существует четыре темперамента: холерический, сангвинический, флегматический и меланхолический. На какой основе, с точки зрения Гиппократа, они возникают, вы можете узнать из соответствующей литературы. Но нам сейчас не важны посылы учения двухтысячелетней давности.

Вторую жизнь, по крайней мере, у нас в стране, учение о темпераментах получило практически в наше время, с лёгкой руки И.П. Павлова. Изучая функции головного мозга на собаках, учёный пришёл к выводу, что животных по линии «возбудимость – заторможенность» можно разделить на четыре группы – две краевые и две центральные. Установив это (несомненно, не без влияния идей Гиппократа), Павлов распространил свой вывод на человека.

Учёный писал: «Мы с полным правом можем перенести установленные на собаке типы нервной системы… на человека. Очевидно, эти типы есть то, что мы называем у людей темпераментами».

Конечно, Павлов верно расположил «собачьи темпераменты» на оси «возбудимость – заторможенность». Но только лишь рядоположил найденные им типы нервной деятельности по указанной линии, тогда как учёному занимающую его линию дóлжно структурировать, т.е. разбить на объективно требуемое число подразделений (интересно, сколько и какие типы нервной деятельности были бы обнаружены Павловым, не будь над ним авторитета Гиппократа?).

С каким делителем нужно подойти к линии «возбудимость – заторможенность»? Как мы знаем, любое множество может быть разбито только на три части – две полярные, краевые и центральную, серединную.

Рядоположение практически всегда является субъективным, хватающимся за какие-то внешние, лежащие на поверхности черты или же, как в нашем случае, зависимым от каких-либо авторитетов (с рядоположенной периодизацией вселенского процесса мы столкнулись в первой главе). Поэтому рядоположенных «растяжек» по какой-то линии может быть некоторое количество. Структурирование, будучи выражением сущности явления, не может быть поливариантным.

Если бы темпераментов было выделено три и, главное, они соответствовали бы нашей – опирающейся на объективное положение вещей – раскладке, я охотно бы взял учение о темпераментах (правда, в таком случае это было бы уже не учение, а теория) на вооружение. Но, думаю, вы согласитесь со мною, читатель, в использовании недоброкачественного оружия нет никакого смысла.

Не могу удержаться от одного, на мой взгляд, весьма актуального замечания. Часто даже честный и талантливый исследователь оказывается завороженным мнением какого-то «непререкаемого» авторитета или «устоявшейся истиной». Хорошо, если с годами приходит понимание того, что истину нужно искать не в книгах (это не значит, что их не надо читать), а в жизни, в объективной действительности. Печатные тексты, как я считаю, выполняют в основном две функции. Во-первых, занимаясь разработкой какой-либо проблемы, от них можно оттолкнуться (как в положительном, так и в отрицательном смысле) и, во-вторых, из книг и журналов можно почерпнуть необходимый для работы фактический материал (достоверность которого надо ещё проверять и перепроверять).

Впрочем, мы немного отвлеклись. Вернёмся к модульной психике. Разговор о ней ещё не закончен.

Описав три нормальные разновидности (А, У и К) и две аномальные (гА и гК), мы систематизировали модульную психику. Но только словесно. Теперь слово неплохо было бы подкрепить… Нет, не делом. Делом его подтверждает действительность, психическая действительность. Все без исключения предложенные вам теоретические выкладки прошли сверку с практикой. Слово мы подкрепим «графическим портретом» модульной раскладки. Рисунок, который я хочу предложить вам, читатель, будет во многом аналогичен рис. 4 из шестой главы.

В четвёртой главе была изображена модель психики (рис. 3). Для работы над «портретом» модульной раскладки нам потребуется та часть модели, которая была выделена для блока коррекции, а именно, лобовая поверхность (плоскость) кубика. Но прежде, чем заняться рисованием на этой поверхности, мы проделаем ряд предварительных операций.

Во-первых, лобовую поверхность мы повернём «лицом» (лбом) к нам и увеличим.

Во-вторых, одну из принадлежащих этой плоскости осей мы определим как модульную. Пусть это будет горизонтальная ось. На её левом фланге мы разместим абстрагирующие психики, на правом – конкретизирующие, посередине – уравновешенные.

В-третьих, изображая психики, а за ними стоят их носители, мы, насколько это возможно, учтём их (психик и людей) реальное соотношение (оно в принципе соответствует соотношению ориентационных психик).

В-четвёртых, за границами нормы (с одной и другой стороны, слева и справа) мы поместим нездоровые психики – гиперабстрагирующие и гиперконкретизирующие (их носителей так же, как и носителей аномальных ориентационных психик, совсем немного, по крайней мере, в десяток раз меньше, чем носителей нормальных краевых).

В-пятых, наконец, изображённые на рисунке психики, как нормальные, так и аномальные, мы снабдим соответствующими буквенными кодами (гА, А, У, К, гК).

В результате у нас получится следующая картинка (слева изображён кубик до разворота, увеличения и последующих операций) [рис. 11].

Рис. 11

Завершая главу, как и при завершении шестой, я должен сделать два замечания.

Во-первых, границы между найденными в этой главе модульными разновидностями психик чётко выглядят лишь на бумаге. В жизни они размыты. Их расплывчатость обусловлена двумя факторами: атомарным строением психического сообщества и индивидуальной «вибрацией» составляющих его индивидов.

Во-вторых, данная раскладка психик справедлива для среднеисторических условий. На крутых поворотах истории соотношение между разновидностями психик может меняться.

Неизменным остаётся только наше обыкновение подводить итоги главы. Что нам удалось добыть на этот раз?

1. В настоящей главе мы проделали половину работы по исследованию коррекционного блока психики. Предметом нашего внимания стала его модульная сторона.

Здесь – в соответствии с уже выработанным каноном – были выделены три нормальные модульные разновидности психики и две аномальные.

Все пять разновидностей были наделены аргументированными названиями и буквенными кодами.

Таким образом, на данный момент в нашем активе – уже четыре исследованных параметра психики из пяти. Мы ещё более приблизились к решению одной из важнейших задач психологии – определению психологических типов.

2. При рассмотрении модульной стороны психики на нашем пути возникла помеха, отодвинуть которую нам не составило большого труда. Я имею в виду учение о темпераментах.

Эта помеха нам интересна скорее не сама по себе, а постольку, поскольку из соприкосновения с разного рода учениями можно (и нужно) извлечь некоторые уроки. Отмечу те, которые нам преподало учение о темпераментах.

Во-первых, любое серьёзное исследование (не только психологическое) должно опираться не на «непререкаемый авторитет» каких-то учёных и не на «устоявшиеся» и «общепринятые» взгляды, не на субъективно выхваченное и «очевидное», а всецело на содержательный аспект реальной действительности.

Во-вторых, так как одной из важнейших основ любой теории является систематизация, для того, чтобы теория была адекватной действительности, её система с необходимостью должна быть выражением объективно существующей структуры предмета исследования, но никак не рядоположением поверхностно воспринимаемых компонентов.

3. Все модульные разновидности были охарактеризованы посредством описания их носителей. Каждое из описаний было выполнено в форме очереди присущих описываемому носителю свойств.

Вы заметили, что основополагающим свойством той или иной психики (оно идёт в описании первым номером) является возбудимость/заторможенность? Все остальные свойства составляют последовательность, заданную этим – базовым – свойством.

В отличие от ориентационных и исторических, психикам модульного измерения были даны более детальные характеристики. Это было сделано и для того, чтобы спровоцировать постановку вами, уважаемый читатель, вопроса «дотошного слушателя».

Главное, что характеризует модульные психики, было собрано в их формулах.

4. Описания запредельных психик совершенно определённо свидетельствуют о наличии у их носителей психических заболеваний. Весьма разнообразные по формам и различающиеся по тяжести модульные недуги мы свели к объединяющему их началу. Болезни, обусловленные сверхнормальными возбудимостью и заторможенностью, мы квалифицировали как психозы (для верхнего яруса психики) и неврозы (для нижнего яруса).

Психозы и неврозы, инициируемые крайней возбудимостью и заторможенностью, являются модульными. Знаковые психозы и неврозы нас ожидают в следующей главе.

5. В этой главе нам ещё раз представилась возможность указать на «плохое зрение» психиатрии, зрячей по части «громких» психозов и неврозов и подслеповатой в отношении «тихих».

Не напоминает ли вам такая психиатрия субъекта, «вытягивающего» какой-то раздражитель и затмевающего им все остальные?

6. Наработки данной главы были переведены в графику.

Вы заметили, уважаемый читатель, что всё проделанное нами в этой работе по мере поступления подвергается графической интерпретации? На мой взгляд, «начертательная психология», выступая в качестве подспорья «психологии эпистолярной», позволяет лучше разобраться в психике.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ