Глава XI

ВНУШАЕМОСТЬ И ВНУШЕНИЕ

Позволю себе продолжить наше исследование исторического блока психики со своих школьных воспоминаний.

В те годы меня немало занимал «секрет» гипноза. И поскольку тогда, в 60-е, в Летнем театре на Фонтанке иногда устраивали гипнотические сеансы, я, конечно, бывало, в ущерб занятиям в школе, а нас уже усиленно готовили к выпускным экзаменам, занимал место в первом ряду.

Почему в первом? Мне очень хотелось испытать гипноз на себе. А для этого, как я считал, нужно было маячить перед глазами гипнотизёра. Однако, как я ни старался всем своим видом показать готовность стать «подопытным кроликом», гипнотизёр как будто не замечал меня, тянувшего изо всех сил руку. Правда однажды, когда «маг и волшебник» пригласил всех желающих поучаствовать в очередном опыте, мне удалось прорваться на сцену. Но я тут же был отсеян гипнотизёром, сказавшим, что у него уже достаточно народа. Это выглядело бы правдоподобно, если бы я был последним в очереди. Я же выскочил на сцену одним из первых, когда остальные желающие только вставали со своих мест.

Как вы думаете, уважаемый читатель, по какой причине я не подошёл гипнотизёру? По возрасту? Вряд ли – выглядел я достаточно взросло. Тогда, не зная наверняка, а лишь предполагая причину своей непригодности, я отложил выяснение этого вопроса до лучших времён…

На уровне любительства по части психологии вряд ли можно было ответить на мучавшие меня вопросы. Но стоило только серьёзно заняться наукой о психике, завеса таинственности тотчас же спала с «чудес», вытворяемых на сцене. Если для вас, мой читатель, механика внушения, а гипноз является его высшей формой, скрыта за такой завесой, охотно распишу для вас её (механики внушения) «рычаги».

Но прежде отвечу на вопрос, поставленный в начале предыдущего абзаца. Занимаясь гипнотической проблематикой, я довольно быстро выяснил, что хороший гипнотизёр буквально на глаз, и при этом сходу, может определить, насколько пригоден тот или иной человек для его опытов. В сущности подбор пригодного для его работы людского материала является первой по счёту и, может быть, даже основной (из обеспечивающих успех) задачей гипнотизёра. Эта задача состоит в отборе внушаемых субъектов и отсеивании способных испортить обедню, т.е. маловнушаемых и невнушаемых вовсе. А в той или иной степени невнушаемые люди, и об этом шла речь в предыдущей главе, имеются в психическом сообществе. Ваш покорный слуга и был однажды сходу отнесён гипнотизёром к «касте неприкасаемых» и по этой причине изгнан со сцены. Не корите меня за нескромность, читатель, но факт остаётся фактом: на протяжении многих десятков лет жизнь постоянно напоминала мне о моей гипнонепригодности.

Вас интересует, по каким признакам отбираются пригодные для опытов? Сходите на какой-нибудь публичный сеанс гипноза. Но только сосредоточьте своё внимание не на сцене, а на зале. Там обязательно найдутся люди, ловящие каждое слово, напряжённые, нахмуренные, несамостоятельные (опытному психологу даже о такой черте говорит внешность человека)…

Если бы гипнотизёр вдруг испарился, вы, выбрав таких людей, смогли бы не без успеха заменить его. Разумеется, манипулируя внушаемыми с помощью проверенных временем, как я выразился, «рычагов». Основных «рычагов» воздействия на податливую на внушение психику три (и, чтобы эффект был максимальным, они, как правило, приводятся в действие вместе). После замечания исторического свойства я ознакомлю вас с ними.

Тема, которой мы сейчас занимаемся, весьма актуальна. В настоящее время, когда по части интеллекта наши соотечественники существенно сдали, число внушаемых значительно возросло. В таких условиях навязывание (и в узком кругу общения, и в масштабах социума) каких бы то ни было установок, с одной стороны, и слепое их приятие, – с другой, стало чуть ли не нормой как межличностного общения, так и общественной жизни. Поэтому – ввиду масштаба проблемы – развитый человек, а надеюсь, читатель, вы именно такой, должен знать всю подноготную внушения и питаемого им манипулирования сознанием. Вот какой темой мы занимаемся!

Если в застойные годы в интеллектуальном плане наше общество лишь сползало вниз, то начиная со второй половины 80-х годов прошлого века оно буквально покатилось в пучину безмыслия. Это время ознаменовалось многократным увеличением числа внушаемых. Ю. Горный, имеющий немалый опыт сценической работы, в 2004 году отмечал: «Двадцать лет назад, тестируя во время своих сеансов зрителей на склонность к гипнозу, я находил таких в зале не более двух–трёх процентов – статистически нормальная доля для случайной группы (правда, Ю. Горный работал с более или менее просвещённой публикой – В.И.). Сейчас я с огромной тревогой обнаруживаю, что количество склонных к суггестии (внушению) людей в зале часто достигает трети!» [Руденко Б. Феномен Юрия Горного//Наука и жизнь, 2004, № 2, стр. 122.].

Думаю, оценка Горного справедлива и для России 2019 года, но с одной поправкой: за пределами зала, на улице, и тогда, и сейчас число внушаемых было и есть минимум в два раза больше. Что касается обозримых перспектив, они отнюдь не радужные. На сцену – не зрительного зала, а жизни – выходит следующая генерация не умеющих думать людей (и не знающих, что они не умеют думать).

Конечно, рано или поздно такое положение будет выправлено, выправлено только в русле радикальных социальных перемен. Вопрос, какой ценой. Выбираться из ямы всегда сложнее, чем в неё падать.

Теперь – об обещанных «рычагах». На первое место я бы поставил авторитет производящего внушение и авторитетность предлагаемого для бездумного усвоения.

По части авторитетности у работающих на широкие массы «кукловодов» нет недостатка в способах продвижения своего товара, как неосязаемого, так и вполне реального. Надо сказать, слово «товар» в современных условиях более употребимо в прямом смысле, нежели в переносном – реализация копеечных безделушек приносит паразитирующим на безмыслии немалые барыши.

Впрочем, и сами «кукловоды» зачастую оказываются, извините за тавтологию, бездумными иррационалистами. Картина Питера Брейгеля старшего «Слепой ведёт слепых» имеет более глубокий смысл, чем может показаться с первого взгляда.

Если слухи и домыслы вызывают у известной категории наших сограждан определённое доверие, то печатное слово прямо-таки заставляет доверять себе безоговорочно. Авторитет типографской продукции в глазах многих людей абсолютно непререкаем. Вот вам один из сотен, если не тысяч, примеров, которыми газеты и журналы снабжают… исследователя психики.

Оказывается, «критические дни отменяются». Так озаглавлена, надо сказать, неплохо оформленная, рекламная заметка, помещённая в издании, проходящем через сотни тысяч читательских рук. Конечно, отменяются не сами критические дни, а какие-то негативные явления.

Какие же явления «отменяются»? Их перечисление заняло бы много места. Но поскольку список «отменяемых» невзгод можно заменить одним словом, я воспользуюсь этой возможностью. В общем, «отменяется» всё: от головных болей до бесплодия.

Вы спрóсите: что нужно делать для того, чтобы исцелиться? Ничего, только носить на шее пластиковый медальон, который, как явствует из заметки, обладает «специальным магнитным полем» и поэтому «даёт выраженный обезболивающий, противовоспалительный и лечебный эффект». И всего-то за несколько сотен рублей.

Авторитет типографских знаков фабрикаторы очередной панацеи подкрепили авторитетом известного медицинского учреждения. Чудодейственный медальон, видите ли, прошёл «показавшие высокие результаты клинические испытания в НИИ акушерства и гинекологии им. Д.О. Отта». Что тут скажешь? Или «специалисты» из НИИ ничего не слышали об эффекте плацебо (несколько слов об этой пустышке я скажу далее), или ими двигал определённый материальный интерес. Впрочем, одно другому не мешает [См.: «Метро», 2003, 11 сентября.].

Не могу не заметить, что многие нынешние «специалисты» (не только работающие в клинике Отта) в деле «переваривания» информации не сильно отличаются от заурядного обывателя. Таково уж наше время.

Человек иррационального склада, сталкиваясь с каким-либо процессом или явлением, вполне удовлетворяется ответом на вопрос «что происходит?». Думающий человек вслед за этим вопросом сразу же ставит другие – глубинные, содержательные. Мыслящего человека интересует, как и почему происходит то-то и то-то. Данные черты иррационалиста и логика мы можем добавить к выведенным в предыдущей главе их характеристикам. По всем признакам «специалисты» из НИИ не задавались вопросом «как и почему исцеляет кусочек пластмассы?».

Между прочим, на втором этаже НИИ акушерства и гинекологии, около парадной лестницы, находится бронзовая статуя Д.О. Отта, рука которой отполирована пациентками клиники. Известно, что во время беременности мыслительные способности женщины уменьшаются, интеллект падает. А бездумные потенции, напротив, увеличиваются. Понятно, что прикладывание к руке статуи вселяет в находящихся в весьма далёком от рационализма состоянии женщин уверенность или, лучше сказать, веру в благополучный исход родов.

Полагаю, изваяние Отта, в отличие от медальона, не проходило клинических испытаний. Но, несомненно, эффект оно имеет тот же, что и кусочек пластмассы. Если бы его убрали, показатели клиники поползли бы вниз.

Да, вера – великая сила. И неважно, во что человек верит и в чём видит источник исцеления, в пластмассовом медальоне, статуе или небесном покровителе. Доказано, что верующие и суеверные люди меньше болеют и легче справляются с болезнями.

Для пущей авторитетности своих панацей их производители прячутся не только за «истинностью» печатного слова и заключениями солидных организаций, но и за громкими именами.

Если вам не подходит «средство борьбы с критическими днями», которое, вообще-то говоря, предназначено для женщин, вы можете воспользоваться «прибором» под названием «Биоактиватор», а лучше, как прописано в аннотации, сразу двумя или тремя «приборами», в сущности являющимися наклейками. Конечно, такая наклейка лечит всё и, конечно, она прошла испытания, на этот раз – во Всероссийском центре медицины катастроф «Защита» Минздрава России.

Но создателям чудо-средства этого мало. С газетной страницы на нас глядят добрые глаза Армена Джигарханяна, и народный артист, переквалифицировавшийся в народного рекламщика, нам внушает: «Это замечательное открытие. Достаточно приложить его к больному месту, как это делаю я, и вы почувствуете облегчение».

И это ещё не всё. Борьба за дензнаки требует полной выкладки. Почему бы к «прикладыванию открытия к больному месту» не приложить, в дополнение к названным авторитетам (центру «Защита» и А. Джигарханяну), какие-нибудь «умные» слова? Не хочу злоупотреблять вашим вниманием, читатель, но всё же процитирую аннотацию.

«Биоактиватор» – принципиально новый энергетический прибор, состоящий более чем из ста тщательно подобранных биологически активных веществ, которые в процессе изготовления прошли многоступенчатую обработку. Этот прибор корректирует биополе человека, очищает клеточки организма от негативной информации, тем самым поддерживая естественный энергетический баланс здорового организма» [Фантастическое открытие российских учёных подарит здоровье вам и вашим близким//Центр Плюс, 2006, 14 марта.].

Видимо, производители знают, что наукообразная белиберда действует на обывателя, как удав на кролика. В аннотациях прочих всеисцеляющих медальонов, наклеек, таблеток, пирамидок и других пустышек можно встретить и «реликтовые нейтрино», и «лептоны добра и радости», и «холодный биологический термояд»… В общем, лиса Алиса и кот Базилио отдыхают.

Как-то я купил, конечно, не для использования, а для раскурочивания и удовлетворения любопытства, очередную пластмассовую панацею, в которой, судя по её описанию, были заключены десятки «биологически чистых, прошедших многоступенчатую обработку и отобранных» ингредиентов. Как вы думаете, уважаемый читатель, что было внутри? Я насчитал два ингредиента: соломенную труху и паутину.

Через некоторое время я приобрёл другое чудодейственное средство и тоже пустил его под молоток, кстати, во время очередного семинара, при свидетелях. На этот раз капсула оказалась пустой, но лучше, наверное, сказать: пустышкой.

Так называют плацебо – вещество (или какой-либо объект), не обладающее лечебными свойствами и используемое для имитации лекарственных средств с целью отсечения эффекта, обусловленного верой больного, от лечебного эффекта проходящих испытания лекарств (или иных средств).

Именно плацебо представляют собой «антикритический медальон» и «Биоактиватор», фигурировавшие в приведённых мною примерах (сегодня таких примеров можно привести многие сотни, а то и тысячи).

Возникает вопрос: действительно ли пустышки обладают лечебными свойствами? Да, это правда. Тогда, с вашей стороны, читатель, уместен следующий вопрос: почему автор говорил об обладающих лечебными свойствами пустышках в явном негативе?

Дело в том, что посредством внушения, с помощью плацебо или как-то иначе, зачастую достигается лишь внешний эффект, например, устраняется боль (снятие боли без устранения её причины называют психологической анестезией), тогда как её источник не ликвидируется и болезнь продолжает прогрессировать. Понятно, к какому финалу может привести такое «лечение». Поэтому лечебное психологическое воздействие должно практиковаться только тогда, когда есть полная уверенность, что оно не осуществляется в конечном счёте во вред человеку. Думаю, не стóит объяснять, что такое воздействие может быть лишь исключительно индивидуальным, но ни в коем случае не тем, каким оно является сейчас – агрессивно навязываемым, массовым и якобы годным для всех и на все случаи жизни.

Как видите, уважаемый читатель, я выступаю не против внушения с лечебной целью, а против захлестнувших страну его по сути дела знахарских форм, против его дикой коммерциализации.

В условиях, когда обычный человек более живёт чужим умом, чем своим собственным, внушение становится едва ли не самой распространённой формой общения на бытовом уровне, в кругу своих близких, знакомых, сослуживцев, соседей. Здесь, за невозможностью напечатать свой посыл в газете или заручиться поддержкой какого-либо известного артиста, в ход идут другие авторитеты. Если вы хотите навязать кому-то своё мнение (касающееся не только «исцеляющих средств», но, в принципе, чего угодно), надо всего лишь заучить для эмоционального и многократного наставления три–четыре несложные формулы, например, такие: «так говорит (делает) Марья Алексевна», «все так говорят», «об этом сказали по телевизору», «так никто не делает»…

Последите за своим окружением, читатель. Рискну предположить, что в течение дня вы не раз услышите нечто подобное.

На второе место, вслед за авторитетностью, я поставлю овеществление внушения. Разговор об этом «рычаге» я начну со случая, правда, извините за тавтологию, случайного, из своей практики.

Однажды зимой, поскольку столбик термометра застыл на нуле, я вышел из дома без перчаток. Однако пронизывающий ледяной ветер заставил меня подумать, что неплохо было бы за ними вернуться. Но время поджимало, и я продолжил свой путь, засунув руки в карманы.

Студёный ветер дул в лицо, а так как некоторое время назад мне пришлось перенести воспаление тройничного (лицевого) нерва, я свернул в магазин, чтобы в тепле провести минуту–другую.

В магазине не было ни души. Только в углу над прилавком с искажённым от боли лицом зависал продавец. В нём я сразу узнал своего товарища по несчастью. «Тройничный нерв, – громко произнёс я с интонацией Левитана. И, чеканя шаг, без паузы продолжил. – Через десять секунд я сниму вашу боль».

Продавец посмотрел на меня и в знак согласия кивнул и что-то промямлил. Я нагнулся над прилавком, взял его за плечи, выпрямил, немного встряхнул и продолжил: «Сейчас я буду считать до семи. С каждым счётом боль будет уходить, и когда я скажу “семь”, боль уйдёт полностью».

Через семь секунд произошло то, что и должно было – при таком моём напоре и даже наглости – произойти: передо мной стоял совершенно здоровый человек. Так случается всегда, когда с одной стороны находится уверенность, а с другой – только и оставшаяся вера в чудо. Фокусник, комментируя свою успешную работу, говорит: ловкость рук и никакого мошенства. Резюме успешного (в деле внушения) психолога таково: непоколебимая уверенность и ничего сверхъестественного.

Продавец выскочил из-за прилавка, минуты две бегал вокруг меня, рассыпая благодарности, а потом с каким-то непонятным чувством, глядя в потолок, произнёс: «Неужели это навсегда?».

Сомнение внушаемого есть шаткость позиции внушающего. Мне срочно пришлось укреплять свою позицию. Вас интересует, как, читатель? Очень просто. Я ведь вам не напрасно поведал об оставленных дома перчатках и руках, спрятанных в карманах.

Мои руки передали своё тепло монетам. Оставалось только театральным жестом одну из них извлечь из кармана и вручить её не до конца верующему Фоме. Вручить со словами: «Это – заряженная монета. Держите её при себе, и боль к вам никогда не вернётся».

Не удивительно, что после успешного изгнания боли моё враньё (вы знаете, что слова «врач», «ворчать», «врать» являются однокоренными?) продавец принял за чистую монету (это образное выражение), а тёплую монету – за «заряженную».

Через несколько лет я встретил своего случайного пациента на улице. Он расстегнул рубашку. Рядом с нательным крестиком красовалась моя монета. Боли, конечно, все эти годы как не бывало.

А ведь это могло и не случиться, если бы я вышел из дома в перчатках.

Овеществление внушения бывает не только предметным (в данном случае – посредством «заряженной» монеты), но и бестелесным. К разряду непредметного овеществления надо отнести фигурирующие в моём примере, так сказать, практические мероприятия: твёрдый командный голос, чёткие жесты, выправление осанки страждущего, счёт до семи (в отличие от Кашпировского, который на своих публичных сеансах неторопливо считал до «33», я из-за дефицита времени выбрал небольшое «интересное» число).

По опыту, и не только своему, знаю, что овеществление усиливает внушение. Вас интересует, почему? Для ответа на этот вопрос нам следует заглянуть в глубины истории. Или в глубины психики (в предыдущей главе я заметил, и, надеюсь, показал, что все мы храним в своей психике наследие прежних времён).

Сейчас ни у кого не вызывает недоумения деление общественной жизни и деятельности людей на различные сферы. Казалось бы, так было всегда. Оказывается, нет. В древности никакого социального деления не существовало. В первобытном коммунистическом обществе жизнедеятельность рода, а он представлял собой самодостаточный социум, подчинялась только животному по своей сути межеванию – половому и возрастному.

Нынешние сферы умственной (теоретической) и практической деятельности тогда были не просто соединены, переплетены или слиты. Они, ещё только в своей потенции, были представлены некой монолитной предковой формой, из которой стали выкристаллизовываться лишь с началом перехода к классовому, эксплуататорскому обществу.

Несколько упрощая, можно сказать, что в древности мысль была делом, а дело было мыслью. Хотя бы в какой-то степени вы можете это прочувствовать, когда делаете что-то, как говорится, на автомате.

Предковая форма канула в лету. А её эхо, зачастую, весьма отчётливое, особенно у иррационалистов, и в меньшей степени – у синтетиков, сохранилось.

Конечно, надавить на внушаемых с помощью древней формы за её неимением сейчас нет никакой возможности, да это и не нужно, но использовать для внушения её современный суррогат, т.е. слово, подкреплённое чем-то осязаемым, практическим (предметом, жестом, прикосновением…) вполне возможно. Что, разумеется, и делается. Именно так я действовал в магазине, упаковывая своё слово («… боль уйдёт полностью») в, как я выразился, практические мероприятия.

Таким образом, овеществление внушения представляет собой игру на самых древних струнах психики человека. И, надо сказать, игру действенную.

Скажите, уважаемый читатель, как бы вы, захворав, отнеслись к врачу, всё лечение которого ограничивалось бы словами «Всё будет хорошо, больной, Вы обязательно поправитесь»? Наверное, если бы у вас были силы возмущаться, вы сказали такому эскулапу что-то не очень лестное. А если бы врач прописал вам «исключительно эффективное средство», и вы в течение недели рассасывали по несколько раз в день, и обязательно по часам, чётко определённое в рецепте количество сахарных шариков? Скорее всего, вы поблагодарили бы такого врача и выздоровели, возможно, чуть раньше, чем в случае отказа от лечения.

Вы, конечно, понимаете, что я говорю о враче-гомеопате. И вам кажется, что я бросаю камешки в его огород? Да, я это делаю. Объясню, почему.

Как известно, гомеопаты причисляют себя к врачам. Насколько я понимаю, основная масса врачей (исключение составляют разве что медицинские психологи, ортопеды, логопеды, врачи ЛФК, рентгенологи) использует в своей практике различные лекарственные средства. Используют определённые средства и гомеопаты. Спрашивается, какие средства?

В последнее время предметом гордости гомеопатов стали препараты в разведении 10^-400, 10^-2000 и даже 10^-20000. И что же? Вроде бы, всё неплохо, лечебный эффект достигается. Интересно, как и почему?

Вот как объясняют положительный эффект сами представители гомеопатической школы: «Действующее начало гомеопатических лекарств мы определяем как информационно-энергетическое поле со свойствами голограммы. Поясним, что под этим подразумевается. Обращает на себя внимание то, что любая масса гомеопатического лекарства обладает одинаковым лечебным действием. Видимо, при приготовлении такого лекарства освобождается энергия и информация, затраченная природой на его создание» [Возианов А., Симеонова Н., Попова Т. Перспективы гомеопатии начинают проясняться//Наука и жизнь, 1990, № 1, стр. 86.].

Некоторое время я думал, как оценить этакую абракадабру. Но, простите меня, читатель, лучшего, чем отнесение её на счёт тараканов в гомеопатической голове, не нашёл. Впрочем, чтобы соблюсти приличия, ухвачусь за слова «любая масса гомеопатического лекарства обладает одинаковым лечебным действием».

Такое утверждение можно было бы ещё принять, если после разведения 10^-23 в полурастворе снадобья оставалась хотя бы одна молекула действующего вещества. Однако молекулы не остаётся. Но, оказывается, для «лечебного действия» даже и одной-единственной молекулы не надо. Зато откуда-то возникает информационно-энергетическое поле и из ничего появляются «свойства голограммы». Как говорится, и смех и грех.

А если серьёзно, мастера разведения (можете понимать это слово и в переносном смысле) своими претендующими на авторитетность наукообразными действиями и «теоретическими выкладками» лишь усиливают, как мы знаем, действительно лечебный эффект используемого ими самого настоящего плацебо.

В принципе то же, что и о гомеопатии, можно сказать об иглоукалывании. Хотя этому направлению целительства около пяти тысяч лет, только в самое последнее время стала выясняться истинная причина его эффективности. Как вы догадываетесь, читатель, она (причина) заключается не во введении игл в мягкие ткани, а в самовнушении пациента.

В критике иглоукалывания на сегодняшний день нет недостатка. Не буду называть имена и организации, занимающиеся научным анализом иглоукалывания (такой материал вы без труда найдёте в Интернете). Сконцентрирую ваше внимание на главном итоге «антиигольных исследований». Он таков: глубина и «география» уколов никак не сказываются на результате. Другими словами, иглы можно ставить где угодно и на любую глубину, лишь бы не были задеты нервные, кровеносные и лимфатические пути.

Почему же иглоукалывание практикуется? Потому что здесь имеет место необходимая для его осуществления, иррационального по своей сути (и всего лишь наукообразного по форме), связка: приписываемый иглоукалыванию ареол целительной силы, овеществлённая процедура, личность целителя, его авторитет и умение держаться, с одной стороны, и не очень развитый, внушаемый человек, с другой.

Понятно, что средний показатель внушаемости не является одинаковым для разных стран и частей света. Так на Востоке, в Японии, Китае, Корее, Монголии и других странах Азии, где повышенная внушаемость является, пожалуй, одним из атрибутов национального менталитета, а иглоукалывание – своего рода традицией, успех этого метода врачевания оказывается практически стопроцентным. В Соединённых Штатах лишь половина подвергающих себя иглоукалыванию чувствует облегчение, а в Западной Европе – лишь одна пятая. Куда мы поместим современную Россию? Не могу сказать точно, но наверняка не рядом с Европой.

Как видим, овеществление рекомендации, наставления, какой-нибудь установки или процедуры представляет собой весьма действенный «рычаг» внушения. Вычтите из рассмотренных нами случаев вещный компонент внушения, оставив лишь слово, и вы поймёте, насколько значима какая-то безделушка, будь то «лечащий всё» медальон, наклейка на мягкое место, «заряженная» монета или всаженная в пациента иголка.

Сегодня, проходя мимо церкви, я вынужден был обогнуть хвост очереди, перекрывающий тротуар. Из ворот с благостными лицами выходили люди с наполненными бутылками, бидонами и даже канистрами. Вы, конечно, догадываетесь, о каком дне я говорю. Хочу спросить вас, читатель, в чём сила и благодать содержимого перечисленной тары? В святости? Нет, ибо святости и связанных с нею чудес просто не бывает в природе. Тогда в чём же? Исключительно в приписываемых «святой воде», но реально не существующих свойствах. А как мы знаем, приписываемое исправно «работает», если оно овеществлено.

Как вы думаете, что было бы, если б в означенном заведении вместо воды раздавали, если можно так выразиться, словесную благодать? Я-то знаю – мне не пришлось бы, утопая по колено в снегу, обходить, за его неимением, хвост очереди. Впрочем, и очереди за церковными воротами наверняка бы не было. Но это уже другой, хотя и немаловажный, вопрос – о массе внушаемых и поддержании внушаемости на необходимом (кому-то) уровне.

Удивительно, что психотерапевты, за мизерным исключением, ограничиваются в своей работе лишь словесными утешениями и рекомендациями. По моему мнению, когда речь идёт о помощи человеку, научный педантизм, в общем-то запрещающий шаманствовать, лучше оставить в стороне. Один мой коллега-психотерапевт регулярно посещает выставки минералов, где отоваривается разноцветными камешками. Для чего? Для раздачи, в дополнение к словесному воздействию, своим пациентам. Слово, утяжелённое трёхграммовым камнем, неизмеримо более эффективно, чем голое (чуть не сказал: пустое) слово. На мой взгляд, в таком врачевании нет ничего зазорного для корректирующего психику и ничего оскорбительного и вредного для пациента, внушаемого пациента, нет ничего деформирующего и подрывающего его, чаще всего, синтетическую, сущность.

Третьим «рычагом» воздействия на поддающуюся внушению психику является ритуал. Здесь я тоже припомню один из своих «случайных случаев».

Импровизированный публичный психотерапевтический сеанс я однажды провёл в заполненной студентами аудитории перед очередной лекцией.

Вы, наверное, знаете, читатель, что после входа в аудиторию преподавателя тишина устанавливается не мгновенно, а спустя секунд двадцать–тридцать. В случае, о котором я хочу вам поведать, этого времени оказалось достаточно, чтобы выхватить взглядом одну студентку. Моё внимание привлекло её искажённое лицо, опущенные плечи и сжатые замком руки (эту студентку, поскольку она занималась в моей семинарской группе, я знал как собранного жизнерадостного человека). Я громко, т.к. студентка сидела в четвёртом или пятом ряду, спросил: «Что случилось, Настя?». Оказалось, у девушки «разламывается голова».

Что мне оставалось делать? Выразить сочувствие? Отправить домой? Нет. Я пригласил девушку к своему столу и, обращаясь к аудитории, исключающим всякое сомнение голосом и с выпяченной грудью изрёк: «Через пятнадцать секунд у Насти полностью пройдёт головная боль! Смотрите и учитесь!» (поведение, свойственное храброму зайцу, если ещё и не гарантирует успех процедуры внушения, то уж точно обеспечивает его львиную долю).

Развернув страдалицу лицом к аудитории, я тем же голосом продолжал: «Сейчас Настя по моему счёту будет, расправляя плечи, тянуться вверх. Она сама скажет, когда исчезнет боль…»

Боль прошла после шестого вытягивания (вместо вытягивания можно было придумать что-нибудь другое, желательно также динамичное). А мне за секунды, что я работал метрономом, пришлось срочно перестраиваться. Взамен запланированной я прочёл лекцию на тему, заданную опытом с изгнанием головной боли. Один из выводов был практического свойства. Наказав студентам в случае головной боли делать то же самое, что проделывала Настя, я по сути дела превратил продемонстрированный способ обезболивания в ритуал. И посоветовал при этом тянуться перед зеркалом (как кашу маслом не испортишь, так и внушение – каким-либо овеществлением).

Ритуал должен работать. Сработал ли мой наказ? Да. Не раз студентки (одним из часто встречающихся видов головной боли является так называемая женская) «отчитывались» передо мною о своих успехах в деле избавления от боли, без таблеток и в считанные секунды.

Человек, вытягивающийся в одиночестве перед зеркалом, вообще-то занимается не внушением, а самовнушением. Я не склонен разделять китайской стеной эти два вида воздействия на психику, ибо самовнушение имеет место и тогда, когда человеку что-то навязывается со стороны. Скажите, был бы действенен какой-нибудь биостимулятор, если бы сам, так сказать, окучиваемый не внушил себе мысль о его «целительной силе»?

Не могу удержаться ещё от одного примера, на этот раз – чистого самовнушения.

Будучи начинающим преподавателем, я испытывал некоторый мандраж, переступая порог аудитории. Но как-то раз, не знаю почему, я сказал себе: «Спокойно, Вася!» (на самом деле я никакой не Вася, а Владимир). Удивительно, но волнение вмиг исчезло. Так я проделывал до тех пор, пока не привык не волноваться.

Однажды я рассказал о своей, уже давней, находке студентам. Это было перед экзаменационной сессией. В шутку я посоветовал прежде, чем взять экзаменационный билет, произнести это заклинание. В аудитории не нашлось ни одного Васи. Продолжая на той же шутливой ноте, я предложил всё равно попробовать произносить (можно вслух, но если экзаменатор – Василий, то обязательно про себя) испытанное в деле заклинание, независимо от того, вы – Коля, Серёжа, Катя или Марина.

Мне казалось, я пошутил (правда, студенты не распознали шутки). Пошутил и забыл. Через несколько дней выяснилось, что моё ритуальное заклинание (или, если вам больше нравится, приговорка) работает. Оказалось, что даже Васи–Кати и Васи–Марины, внушая себе спокойствие, перестают волноваться. Да, действительно, древнейшая ипостась психики свойственна даже развитому современному человеку.

Впоследствии мы со студентами придумали и другие нормализующие психику приговорки, например, «Ничего смешного, Вася!» (для ситуации, когда смех неуместен, скажем на серьёзной лекции или в кабинете строгого начальника). Как и первая, остальные приговорки–заклинания также работали.

Ничто не мешает и вам заняться таким изобретательством, читатель. Учтите только, что моим студентам сопутствовал успех и по той причине, что я у них, извините за нескромность, как «маг и чародей», пользовался некоторым авторитетом. Могу и вас принять в число своих прозелитов.

Внушение имеет место постольку, поскольку перед внушающим находится внушаемый, по нашей классификации – синтетик и, разумеется, иррационалист. Если же внушаемых людей несколько или много, достаточно в их среду бросить небольшую искорку (впрочем, кто-то из них и сам может это сделать), чтобы «пожар» по принципу цепной реакции охватил их всех. И тем быстрее будет скорость охвата, чем менее развитой в интеллектуальном отношении является «поджигаемая» популяция. Такие «пожары» получили название психических эпидемий. Где их надо искать? Прежде всего, в прошлом. Мы знаем, что с проникновением в глубины истории интеллект убывает, а внушаемость, напротив, растёт.

Одна из крупнейших психических эпидемий разразилась в Европе в 1524 году. Поводом к ней явилось предсказание профессора математики и астролога-любителя из Тюбингена Иоганна Штофлера. Вычисляя пути Сатурна, Юпитера и Марса, профессор пришёл к выводу, что эти три планеты подойдут «угрожающе близко» к Земле под знаком Рыбы, что «бесспорно» вызовет… второй всемирный потоп.

«Известие о предсказании Штофлера разнеслось по всей Европе с быстротой лесного пожара. Вскоре зловещий маршрут трёх планет был подтверждён и другими астрономами… Нормальная жизнь нарушилась, крестьяне перестали возделывать поля, ибо какой смысл было пахать и сеять, если посевы всё равно будут затоплены. Ремесленники без всякого желания шли в мастерские и забросили свои дела. Купцы утратили всю свою предприимчивость. Должники отказывались возвращать долги: гораздо разумнее было потратить деньги, предназначенные для уплаты долгов, на разные увеселения. Люди принялись запасать еду, начались грабежи лавок и складов. Некоторые состоятельные люди перебрались в горы, другие построили баржи и держали их наготове неподалёку от своих домов» [Рат-Вег И. Конец света//Наука и жизнь, 1967, № 5, стр. 149.].

Другая значительная психическая эпидемия в начале 1750 года накрыла Лондон. Слух о разрушительном землетрясении, которое якобы произойдёт 15 апреля, вызвал панику и спровоцировал бегство многих горожан в провинцию. Люди ночевали в палатках и под открытым небом. Многие, словно обезумевшие, бесцельно бегали взад–вперёд по улицам города, объятого страхом. Разрушительного землетрясения, как мы знаем, ни тогда, ни в другое время в Лондоне не случилось. Постепенно паника улеглась, и тогда власти начали доискиваться до первоисточника взбудораживших тысячи людей слухов. Виновником происшествия оказался страдающий психическим расстройством солдат [Рат-Вег И. Конец света//Наука и жизнь, 1967, № 5, стр. 150.].

Психические эпидемии не остались в прошлом. Время от времени они обнаруживаются даже в более или менее развитых странах.

Пока не изжита мыслительная несамостоятельность, будут происходить и массовые (и индивидуальные, конечно, тоже) помешательства.

Я не оговорился, назвав психические эпидемии помешательствами. Ведь участники любой психической эпидемии оказываются одержимыми той или иной бредовой идеей. Из-за навязанного ему бреда (или благодаря впитанному им бреду) слабый в интеллектуальном плане человек очень похож на, если можно так выразиться, прирождённого шизофреника.

Свою лепту в массовое помутнение мозгов вносит и современная Россия. Конечно, сейчас у нас трудно собрать в более или менее заметном количестве, скажем, ожидающих в белых одеждах конца света. А вот футболоодержимых в новой России, видимо, намного больше, чем паникующих по поводу несостоявшегося землетрясения лондонцев. Для участия в послематчевых радениях и бесчинствах на улицы больших городов высыпают порой десятки тысяч людей.

Эпидемия моды, зачастую лишённой даже намёка на какую-то мыслительную деятельность, охватывает миллионы. То люди, как рыба в стае, в едином порыве натягивают штаны, которые не закрывают то, что не принято демонстрировать, и которые, чтобы они не свалились, приходится придерживать руками, то прикладываются к банке с пивом на ходу и при тридцатиградусном морозе, то… Продолжайте сами, читатель.

Любая психическая эпидемия, как и внушение на уровне индивида, – особы не из требовательных. Для пленения человека им всего-то и надо, чтобы он верил, слепо принимал и бездумно копировал, словом, чтобы он был иррационалистом (как натуральным, так и призвавшим иррационализм из дышащих древностью глубин своего сознания).

Иррационализм сегодня явно выбился из своей среднеисторической нормы. Это отрицательное для общества явление оборачивается позитивом для исследователя. Выход безмыслия на авансцену позволяет исследователю лучше понять и описать его. Что я и старался делать. Надеюсь, описанным в этой главе мы существенно дополнили наши представления об иррациональном в психике человека.

Чем конкретно? Постараюсь главное из выясненного в настоящей главе собрать в её итогах.

1. Вы, конечно, заметили, читатель, что, говоря о внушаемости и внушении, я ни разу не связал их, как это нередко делается, с какими-то особыми, экстрасенсорными способностями производящего внушение человека, с осуществлением им трансляции своих мыслей и установок, с наличием биополей и прочими отсутствующими у простого смертного свойствами.

Почему? Потому что перечисленные и другие необычные свойства отсутствуют даже у самого успешного гипнотизёра. Таких свойств нет вообще, а если бы они и существовали, в их применении при внушении не было никакой необходимости.

Необходимыми и достаточными условиями внушения являются, с одной стороны, непоколебимая уверенность внушающего в своём успехе, его собранность, внешний вид, умение держаться, использование облегчающих внушение приёмов, с другой, – неумение мыслить, несамостоятельность, потребность в помощи и поддержке и надежда их получить, готовность слепо подчиняться, прочие черты склоняющейся к иррационализму психики.

Во внушении нет ничего чудесного.

Между прочим, каждый взрослый человек соотносится с малолетним ребёнком, как внушающий с внушаемым. Так что и вам, уважаемый читатель, если вы уже достигли взрослости, присущ «дар внушения».

2. Нынешний интеллектуальный кризис вывел внушаемость и внушение из тени, сделал основанную на внушении коммуникацию людей едва ли не нормой современного российского бытия.

Эта крайне отрицательная черта общественной жизни оборачивается несомненным позитивом для беспристрастного наблюдателя, пытливого исследователя, думающего человека, стремящегося разобраться в «психической механике» современности.

«Светлые годы» не дают исследователю, занимающемуся общество- и человековедением такой пищи для размышлений, как годы кризисов и попятного движения.

3. Несомненным подспорьем в деле внушения является авторитет внушающего и авторитетность его ссылок.

К сожалению, данный «рычаг» внушения сегодня зачастую используется не во благо человека, а с целью наживы. Прибыль при реализации различных пустышек порой достигает нескольких сотен процентов.

Тем не менее из наблюдения всероссийского одурачивания добросовестный психотерапевт может извлечь некоторую пользу. Думающего, честного специалиста нынешний рекламный разгул учит искать и заручаться поддержкой, разумеется, доброкачественных авторитетов.

Известно, что работа в сложных условиях заставляет сильного человека мобилизоваться.

4. Другим действенным «рычагом» внушения является его овеществление.

Комбинация слова и предмета способна пробудить в психике человека её самый архаичный слой и сделать нашего, даже достаточно развитого, современника по сути дела древним человеком.

Таким образом, вещь, используемая при внушении, представляет собой своеобразную машину времени.

Понятно, что «древний» (опредмеченный) человек в плане внушения намного более податлив (ибо древность, вообще-то говоря, есть время внушаемости и внушения), чем, пусть внушаемый, но подвергаемый только словесному воздействию наш современник.

5. Поскольку в первобытном коммунистическом обществе место нынешнего правителя-человека занимал обычай, постольку форма, в которой он осуществлялся, а таковой является ритуал, будучи в современных условиях предложенной внушаемому человеку, пробуждает в его психике архаику так же, как пробуждает её вещь, соединённая со словом.

Если ритуал и овеществление своими корнями уходят в прошлое, то авторитет внушающего зиждется на настоящем.

Эхо прошлого и порождение современности, применяемые вместе, превращают внушение в довольно лёгкую процедуру.

6. Человеку свойственно заражаться и заражать других людей своим настроением (чувствами, переживаниями), как и заимствовать у них и им навязывать какие-то установки. Такое явление получило название психической индукции.

Зачастую под действие психической индукции попадают большие, вплоть до миллионных, массы людей. Бывает, индуцированные психозы и всякого рода умопомрачения приобретают быстроту распространения эпидемии.

Хотя психические эпидемии более характерны для прошлого, сегодня они, особенно на волне интеллектуального отката, также способны охватить немалое число легко внушаемых, бездумных субъектов.

Являются ли массовые помешательства постоянным спутником человечества? Нет. Они существуют постольку, поскольку жив ещё иррационализм и свойственная ему внушаемость.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ