Глава II. ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ ОСВОЕНИЯ ПРИРОДЫ

[Здесь, в названии главы, я опустил слово «остальная», хотя в данном случае имеется в виду именно остальная, так сказать, внеобщественная природа. В дальнейшем, дабы не загромождать текст достаточно тяжеловесными словосочетаниями («остальная природа», «нетронутая природа» и т.п.) я позволю себе поступать так же. Улавливайте смысл текста, читатель.]

В настоящей главе нам предстоит решить одну из ключевых задач нашего исследования. Удастся ли нам с ней справиться? Удастся ли найти и охарактеризовать типы освоения природы? Думаю, да, и считаю, что мы сделаем это без каких бы то ни было затруднений.

Вы спрóсите: на чём основана моя уверенность в успехе? Отвечу: на тех основополагающих выводах, которые были сделаны в «Коммунистической революции» и предшествующем изложении (между прочим, вы, уважаемый читатель, этими выводами владеете в той же степени, что и я). Так что, в отличие от тех, кто вот уже в течение пяти-шести десятков лет безуспешно бьётся над интересующей нас типизацией, мы принимаемся за дело не на пустом месте.

Решая стоящую перед нами задачу, мы сделаем два шага. Сначала мы определимся с числом типов освоения природы, затем выявим их сущность, их содержание.

Поскольку, как я сказал, мы будем заниматься типизацией не на пустом месте, я должен указать, от чего мы оттолкнёмся и что даст нам возможность решить поставленную задачу. Во-первых, мы оттолкнёмся от такой мощной основы, как периодизация человеческой истории (она была выработана в «Коммунистической революции») и, во-вторых, – от закона соответствия социально-природных и внутрисоциальных отношений (об этом законе речь шла в Предисловии).

Напомню, как мы размежевали человеческую историю в «Коммунистической революции». Буду краток.

Отвергнув «периодизации», построенные на механистичном рядоположении различных по своей значимости исторических образований, мы обосновали в высшей степени диалектичную нарезку истории. Человеческая история предстала перед нами состоящей из трёх равных по своей значимости периодов – первобытного, эксплуататорского и коммунистического. Наглядно (графически) такая – адекватная действительности – структура истории была представлена во второй главе «Коммунистической революции».

Чуть далее, в этой главе настоящей работы, вы найдёте рисунок, на котором будет изображена так же структурированная история и на котором, наряду с типами общества, будут «прописаны» и исторические типы освоения природы (исторические типы социально-природных отношений).

Как мы знаем, общественные типы находятся в полном согласии с социально-природными, с типами освоения природы. Что следует из закона их соответствия?

Во-первых, что, если можно так выразиться, общественная периодизация совпадает с социально-природной и, во-вторых, что периодов социально-природной истории, как и периодов социальной, три. Не больше и не меньше.

Значит ли это, что и типов освоения природы также три? Нет, типов социально-природных отношений всего два. Первобытно-коммунистическое и собственно коммунистическое освоение природы, реализуясь на разных материальных основаниях и в весьма отличных одна от другой формах, по своему содержанию однотипны. Рассмотрение сущности коммунистического освоения природы, надеюсь, подтвердит содержательное отождествление древних (первобытных) и будущих социально-природных отношений.

Последней фразой я высказал намерение сделать второй шаг в решении стоящей перед нами задачи. Сейчас мы его сделаем, но прежде подведём итог по первому шагу. Как и намечалось, мы определились с количеством типов освоения природы и их исторической привязкой (историческим местом).

На мой взгляд, разговор о сущности исторических типов освоения природы лучше начать с эксплуататорского природопользования, чтобы затем, играя на противоположности эксплуататорского и коммунистического типа, выявить сущность последнего.

Эксплуататорское общество основано на отношениях частной собственности, охватывающих, пожалуй, где жёстко, а где немного помягче, например, в сельской общине или семье, все сферы существования человека. В таком обществе частный интерес является определяющим фактором развития.

Частный интерес удовлетворяется постольку, поскольку его обладателю (а таковым является не только эксплуатирующий, но и эксплуатируемый) удаётся получить какую-то (в той или иной, натуральной или денежной форме) выгоду (в денежной форме – прибыль).

В таком обществе максимизация выгоды (прибыли) служит средством и зачастую становится целью существования. Любая сфера приложения человеческой активности создаётся и формируется в эксплуататорском обществе в соответствии с изложенным предыдущей фразой законом существования. Субъектом действия этого закона является человек, объектом – окружающая человека природа.

В эксплуататорском обществе в природе осваивается не то, что могло бы принести пользу обществу, а то, освоение чего обеспечивает максимальную выгоду (прибыль), и обеспечивает её как можно скорее.

Частная собственность и частный интерес с неизбежностью делят природу на части, разрывают её как гармоничное целое, вырывают из целого одни части и игнорируют другие, противопоставляют «выгодные» части «невыгодным».

Частный интерес побуждает осваивать те части, освоение которых не только косвенно, но и непосредственно наносит вред людям.

Наконец, частный интерес, вырывая из природы сиюминутно «выгодные» части, оказывается совершенно неспособным учитывать последствия эксплуататорского освоения. Эксплуататорское освоение природы является частным (от слова «часть») не только в пространственном плане, но и во временнóм.

Эксплуататорское освоение природы я охарактеризовал в семи небольших абзацах. Как вы думаете, читатель, сколько раз при этом я употребил слова «частная», «частный», «часть»? Оказывается, четырнадцать. Признáюсь, я насытил характеристику эксплуататорского способа освоения природы этими однокоренными словами намеренно. Для чего? Для того, чтобы примерить к эксплуататорскому типу освоения природы (в качестве названия) слово «частный»...

Но нет, это слово для именования эксплуататорского типа не подходит. Не подходит хотя бы потому, что уже занято, закреплено за собственностью эксплуататорского периода человеческой истории. Да и выражение «частный тип освоения» нельзя назвать удовлетворительным. Без разъяснений оно не очень понятно. Что же касается выражения «тип, разрывающий (разделяющий) природу на части», оно вообще ни в какие ворота не лезет. Нам придётся искать другое слово.

Раз мы споткнулись о слово-название, приостановимся на некоторое время и займём его чем-нибудь другим, скажем, поразмыслим над выражением «частная собственность». Думаю, это имеет смысл.

Вообще-то говоря, выражение «частная собственность» тавтологично. Ведь собственность является собственностью только в сопоставлении со своим подобием, с другой собственностью. Иначе говоря, собственность всегда частная, всегда она есть какая-то часть дискретного массива. Что из этого следует? Во-первых, упрощение терминологии и, во-вторых, что важнее, уточнение или даже исправление понимания. Так, эксплуататорские общественные отношения вернее было бы называть не, как это принято, частнособственническими, а просто собственническими, а коммунизм – строем, в основе которого лежит не общественная собственность, а отсутствие собственности вообще.

Я не настаиваю на пересмотре терминологии. Хотелось бы, уважаемый читатель, чтобы вы, если в этом есть необходимость, подшлифовали своё понимание категории «собственность».

Вернёмся к причине нашей приостановки. За те минуты, что я писал фрагмент о «частной собственности», мне, кажется, удалось найти подходящее слово. Может быть, оно готово сорваться и у вас с языка. Если нет, дам вам две подсказки. Однокоренное с моим слово вы найдёте в самом начале книги и даже в этом абзаце...

Ну теперь, думаю, всё ясно. Эксплуататорский тип освоения природы мы без каких бы то ни было противопоказаний можем назвать фрагментарным. Видимо, лучшее наименование мы вряд ли найдём. Давайте найденное название узаконим.

Вполне естественно возникает вопрос: чем ещё, кроме освоения «выгодных» фрагментов природы, характеризуются эксплуататорские социально-природные отношения? Остановлюсь на двух взаимосвязанных моментах (мой выбор пал на эти моменты из-за их значимости).

Во-первых, освоение природы на эксплуататорском отрезке истории, и это находится в полном согласии с собственнической сутью имеющего быть в это время строя, является стихийным. Маркс, оценивая работу немецкого ботаника и агронома Фрааса «Климат и растительный мир во времени, их история», отмечал: «Вывод таков, что культура, – если она развивается стихийно, а не направляется сознательно (до этого он как буржуа, разумеется, не додумывается), – оставляет после себя пустыню» [К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу. 25 марта 1868 г. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 32, стр. 45.].

Во-вторых, фрагментарное природопользование (речь идёт не только об агрокультуре) оставляет после себя не просто пустыню, а загромождённую отходами пустыню (впрочем, пустыню тоже надо отнести к отходам). Частный интерес собственника заставляет его игнорировать как интересы отдельных людей, так и общества в целом.

Эксплуататорский тип освоения природы является, таким образом, во-первых, фрагментарным, во-вторых, стихийным и, в-третьих, если можно так выразиться, отходным.

Теперь, выразив сущность эксплуататорского типа освоения природы в трёх словах, мы, как было намечено ранее, сыграем на противоположности эксплуататорского строя и коммунизма, как первобытного, так и будущего. Так мы определимся с сущностью коммунистического освоения природы.

Возьмём фрагментарность. Её противоположностью служит комплексность. Является ли коммунистическое освоение природы, как в прошлом, так и в будущем, комплексным? Несомненно, является. Порукой тому несобственнические общественные отношения коммунизма и восприятие человеком природы как целостности.

Сказанное, как я считаю, требует небольшого разъяснения, касающегося первобытно-коммунистической комплексности.

Предтечей древней (первобытной) комплексности была вписанность наших животных предков в природные процессы, в саморегулирующуюся природную систему, в природный комплекс.

Немаловажным фактором первобытной комплексности в освоении природы стал универсализм, свойственный ещё предчеловеку и проявлявшийся, в частности, во всеядности, которая заставляла предобщество, а затем и общество осваивать природу по множеству направлений, универсально, комплексно. Унаследованный человеком и его собственный пищевой и прочий универсализм (именно на его основе сложилось целостное восприятие природы) вкупе с несобственническими отношениями и обусловил расцвет комплексного освоения природы первобытным коммунистическим обществом.

Таким образом, закрепив за коммунистическим типом освоения природы комплексность, мы можем назвать его, в противовес названию «фрагментарный», комплексным.

Следующим атрибутом коммунистического освоения природы является противоположность свойственной эксплуататорскому типу стихийности. Как вы думаете, что противоположно стихийности? Авторы, пытающиеся описать освоение природы при коммунизме будущего, противоположностью стихийности считают сознательность. Согласно устоявшимся взглядам считается, что коммунистическое освоение природы будет осуществляться осознанно, сознательно.

Да, сознательно. С таким утверждением я не могу не согласиться.

Пока всё выглядит вроде бы гладко. Но при переходе к описанию первобытно-коммунистического освоения природы возникает, как говорится, неувязочка. Те же авторы хором утверждают, что первобытно-коммунистическое освоение природы является... стихийным. Как эксплуататорское? Выходит, да. Маленькая неувязочка превращается в мину, заложенную под диалектику развития человечества, под закон отрицания отрицания, под истину.

Что ж, будем разбираться в хитросплетениях «научной мысли». Это совсем нетрудно.

Всё дело в том, что противоположностью стихийного является не сознательное, а упорядоченное. А это – разные вещи. Что же касается клише «стихийному противоположно сознательное», оно бездумно (если угодно, бессознательно) переносится из одной статейки или книжицы в другую, из другой в следующую и т.д.

Является ли коммунистическое освоение природы, как в прошлом, так и в будущем, упорядоченным? Да. Только упорядоченность прошлого и будущего имеет разные субъективные основы. В грядущем упорядоченное освоение природы будет основываться на сознательном его осуществлении. В прошлом основой упорядоченности, её, так сказать, движущей силой были выработанные исторически, методом проб и ошибок обычаи и традиции. Коммунистическая упорядоченность может безущербно существовать на столь различных основаниях. От различия оснований упорядоченность совершенно не страдает.

На данном рубеже за коммунистическим типом освоения природы мы закрепили комплексность и упорядоченность. Осталось разобраться с безотходностью.

Вообще, полностью безотходное освоение природы невозможно. Речь может идти только об относительной, максимально возможной безотходности. Характерна ли такая безотходность для того и другого коммунизма? Да, ибо безотходность обусловливается комплексностью и упорядоченностью освоения природы, а также восприятием природы как целого.

Представляется, что здесь, как и ранее, требуется ремарка, касающаяся на этот раз первобытно-коммунистической безотходности, впрочем, и будущей тоже.

Оказывается, первобытная безотходность имела немалое подспорье, обусловленное низким уровнем переработки изъятого из природы вещества. Этим подспорьем была способность среды легко воспринять и усвоить отходы, практически не отличающиеся от природных компонентов. В древности на безотходность работала и природа. Надо полагать, в будущем коммунистическое общество запустит тот же механизм средового усвоения отходов.

Ранее мы в трёх словах сконцентрировали сущность эксплуататорского типа освоения природы (фрагментарность, стихийность, отходность). Такие же «словесные затраты» нам понадобятся для характеристики сущности коммунистического типа. Этому типу атрибутивно присущи, во-первых, комплексность, во-вторых, упорядоченность и, в-третьих, относительная безотходность.

Генеральной чертой коммунистического типа освоения природы является комплексность, эксплуататорского – фрагментарность. Эти черты продиктовали нам названия исторических типов освоения природы.

Теперь, выяснив сущность исторических типов социально-природных отношений и определив их историческое место, мы можем подкрепить сделанное в этой главе графикой, причём в один рисунок мы можем вместить как социально-природную историю человечества, так и находящуюся с ней в полном соответствии социальную (рис. 1).

Рис. 1

Из «Коммунистической революции» вы знаете, что мегаформации включают в себя исторические образования меньшей значимости (формации). Формационному освоению природы присуща определённая специфика, разумеется, в рамках мегаформационного качества. Формационная специфика выявляема. Однако её выяснение не лежит в русле нашего исследования. Поэтому я ограничиваюсь только указанием на её существование.

История включает в себя как эволюционные, так и революционные компоненты. Полагаю, что диалектике их связи обязательно следует уделить хотя бы минимум внимания. Иначе наши представления, касающиеся социально-природных отношений (как и внутрисоциальных) не будут адекватны историческому процессу.

Думаю, уважаемый читатель, вам известен алгоритм общественного развития, выведенный Марксом. Напомню его.

Маркс пишет: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции [К. Маркс. К критике политической экономии. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 7.].

Сейчас, опираясь на формулу Маркса, я попытаюсь описать алгоритм общественного развития, во-первых, справедливый для всей (а не только для писаной) истории и, во-вторых, учитывающий как социальные, так и находящиеся с ними в соответствии социально-природные отношения. Вот как это будет выглядеть.

На определённой ступени своего развития производительные силы общества приходят в противоречие с устаревающими социально-природными и внутрисоциальными (внутриобщественными) отношениями, внутри которых они до сих пор развивались. Из института, стимулирующего развитие производительных сил, эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции, как в обществе, так и в освоении обществом природы. Результатом революции является установление нового, более прогрессивного типа как социальных, так и социально-природных отношений.

Только теперь, не ограничившись типизацией социально-природных отношений, а включив в анализ и их революционную смену, мы можем в главе поставить точку. Впрочем, читатель, вас ждут ещё её итоги.

1. Имея в качестве оснований для начала работы над раскрытием темы главы, во-первых, периодизацию человеческой истории и, во-вторых, закон соответствия социально-природных и внутрисоциальных отношений, мы без труда определили число исторических типов освоения природы и их историческое место.

Типов освоения природы оказалось всего два. Один из них свойственен коммунизму (независимо от того, первобытный ли это коммунизм или высокоразвитый), другой – эксплуататорскому строю.

2. Типам освоения природы в соответствии с выясненной нами их сущностью были даны наименования. Эксплуататорский тип был назван фрагментарным, коммунистический – комплексным.

Наполнением сущности эксплуататорского типа наряду с фрагментарностью являются стихийность освоения природы и производство неутилизируемых в естественных процессах отходов. Что касается коммунизма (того и другого), сущность его природного экспансионизма состоит в комплексности и упорядоченности освоения природы, в организации относительно безотходного производства.

3. Не замыкаясь на эволюционных составляющих процесса освоения обществом природы, мы подключили к анализу и указание на революционные социально-природные подвижки, которые, как было показано в формулировке алгоритма общественного прогресса, совмещены (не мною, а объективным порядком развития) с подвижками (революциями) социальными.

Выведенный в этой главе универсальный алгоритм (всеисторический и охватывающий как внутрисоциальные, так и социально-природные отношения) является теоретической новинкой.

4. Считаю необходимым указать и на содержащуюся в главе небольшую дозу критики (направленной на тех, кто не может даже подобрать антоним к слову «стихия»).

Критики могло быть и больше (это касается не только главы, но и всей книги). Но, чтобы не засорять работу всевозможными экологическими перлами, я стараюсь умерить свой критический пыл.

Имейте в виду, читатель, что, как и в «Коммунистической революции», мы идём практически по целине, вернее, по захламлённой целине.

НА СЛЕДУЮЩУЮ СТРАНИЦУ